Заглянув в музыкальную, я увидел, как Итиро, странно притопывая ногами, пересекает комнату по диагонали – вероятно, решил я, он воображает себя всадником, чей конь галопом мчится по бескрайним прериям. Поскольку двигался он спиной к двери, то и меня заметил не сразу.
– Дед! – обернувшись, сердито воскликнул он. – Неужели ты не видишь, что я занят?
– Извини, Итиро, я не понял.
– Я же не могу играть, когда ты там стоишь!
– Еще раз извини, что помешал, но твои вопли звучали так интригующе, что мне очень захотелось войти и посмотреть, что ты тут делаешь.
Итиро некоторое время сурово смотрел на меня, потом сказал мрачно:
– Ладно, входи. Но только садись и сиди тихо. Я очень занят.
– Хорошо, хорошо, Итиро, – улыбнулся я. – Большое тебе спасибо.
Но мой внук продолжал испепелять меня взглядом, пока я не пересек комнату и не уселся у окна. Вчера вечером, когда Итиро с матерью приехали к нам, я подарил ему альбом для рисования и набор цветных карандашей. И теперь я заметил на татами раскрытый альбом и разбросанные карандаши. Я видел, что на первых листах что-то нарисовано, и уже хотел было поднять альбом и посмотреть, что там такое, но в этот момент Итиро возобновил игру, прерванную моим появлением.
– Йе! Йе! – покрикивал он.
Я так и замер, внимательно наблюдая за ним, но мало что мог понять в тех сценах, которые он изображал. Он то скакал на лошади, то начинал сражаться с невидимыми врагами и все время что-то бормотал себе под нос. Я изо всех сил старался разобрать, что он говорит, но мне казалось, что это не обычные слова, а просто некий набор звуков.
Он очень старался не обращать на меня внимания, но все же мое присутствие явно действовало на него угнетающе. Несколько раз он как-то вдруг странно застывал, даже не доведя до конца то или иное движение и словно полностью утратив всякий интерес к игре, потом снова брался за дело. Впрочем, вскоре ему все надоело, и он шлепнулся на пол. Я даже хотел ему поаплодировать за доставленное мне удовольствие, но решил, что, наверное, не стоит.
– Весьма впечатляющее зрелище, Итиро, – похвалил я его. – Только я не совсем понял, кого ты изображал?
– А ты догадайся!
– Хм… Принца Ёсицунэ, быть может? Нет? Воина-самурая? Тоже нет? Тогда, может, ниндзя?
– Холодно, дед. Ты идешь совершенно не в ту сторону.
– Ну так скажи сам. Кем ты был?
– Одиноким рейнджером![1]
– Кем?
– Одиноким рейнджером! Хай ю, Сильвер!
– Одиноким рейнджером? Это что же, ковбой?
– Хай ю, Сильвер! – Итиро опять вскочил и понесся галопом; на этот раз он еще конское ржание изобразить пытался.
– Итиро! – окликнул я его несколько более решительно. – Погоди минутку, послушай! По-моему, куда интереснее быть Ёсицунэ.
Персонаж множества американских радио– и телепрограмм, кинофильмов, книг и комиксов; исходная радиопостановка вышла в 1933 г., первый короткометражный фильм – в 1938 г.
