мне самому выкручиваться из неудобного положения. Пришлось на ходу изменять заготовленный разговор.
– Петр Афанасьевич у себя?
– Да, проходите.
Цветы она все еще держала в руках, не зная, что с ними делать. Петр Афанасьевич поднялся из кресла мне навстречу.
– Проходи, садись, обсудим. – И указал на соседнее кресло.
Я не торопясь раскрыл дипломат и вынул из него бутылку французского арманьяка.
– Хорошо, но не будем же мы обсуждать такой вопрос всухую.
Петр Афанасьевич немного поморщился (перехватывает инициативу сопляк), но встал и вынул из шкафа две рюмки. Потом посмотрел на этикетку бутылки, на рюмки и сказал:
– Обожди, такой напиток не стоит пить из водочных рюмок. Пойду, заодно что-нибудь захвачу из закуски.
Он вышел из кабинета, притворив за собой дверь. Я воспользовался моментом и встал посмотреть фотографии за стеклом книжного шкафа. На одной из полок последовательно стояли фотографии Гали: в детском садике, с пионерским галстуком, в школьной форме с белым передником. Сомнений нет, это та же Галя. Я снова сел в кресло.
Вошел Петр Афанасьевич с двумя коньячными фужерами и сказал, что закуску сейчас соорудит теща. Понятно, значит, правильно я цветы отдал. Судя по выражению ее лица, ее голос в доме не последний.
Петр Афанасьевич еще раз оглядел бутылку, аккуратно снял обертку, вытащил пробку и плеснул немного арманьяка в фужеры. Я взял свой фужер, погрел его в руке и поднес к носу, не поднимая головы. Петр Афанасьевич украдкой наблюдал за моими движениями, пытаясь понять, что кроется за этим видимым спокойствием. Одновременно он автоматически проделал почти те же действия, досадливо отметив про себя, что повторяет мои движения. Мы оба отпили по глотку ароматного напитка и приготовились к неизбежному тяжелому разговору.
Похоже, теперь была моя очередь начинать разговор. – Петр Афанасьевич, вы ведь не просто так предложили эту встречу, чтобы снова посмотреть на меня. У вас, наверное, есть какие-то предложения? Поверьте, я искренно хочу найти какое-то разумное решение. Я готов во всем пойти навстречу. Скажите только, Галя действительно собирается рожать?
– А ты сам спроси ее.
– Ну что вы. После такого вопроса она меня прогонит и не захочет видеть. Она знает о наших с вами разговорах?
– Нет, абсолютно ничего не знает. Я бы хотел, чтобы ты сам рассказал ей все.
– Но я видел ее только один раз. Мне трудно начать такой разговор, да и где я найду место для разговора?
Только если вы мне поможете.
Наверное, мой тон начинал нравиться Петру Афанасьевичу. Может быть, паршивец и не такой подлец, как ему казалось?
– Я думаю, что она скоро придет. Но мы должны сначала договориться с тобой, о чем у вас пойдет разговор.
– Петр Афанасьевич, давайте говорить напрямик,
