раза; у которой был собственный автомобиль, которая могла сама решать, учиться ли ей, и где учиться.
Мирабела радовалась за подругу:
– Нелита, солнце мое, как красиво в твоем доме. Какой модный торшер, проигрыватель! И сколько пластинок! Какой лакированный стол! И какой миленький у тебя муж! Вот уж красавчиков нарожаете. Смотри же, первенца я буду крестить! Будет у меня крестный сыночек!
– Обещаю, Белуча, готовь подарки крестнику, – улыбалась Орнела и сердце ее замирало.
Промелькнули первые медовые недели, Орнела стала маяться тошнотой. Лицо отекло, руки и ноги ослабли, хотелось спать, спать – и ничего больше. Она старалась не поддаваться: вставала, готовила, подавала мужу завтрак, свежевыглаженную сорочку, начищенные туфли. Он трепал ее по волосам, улыбался:
– Ничего, Нелуча, все пройдет, потерпи! – И уходил до вечера. Она падала в постель, как подкошенная, хотела только одного: чтобы он не пришел слишком рано. Так прошло два месяца.
Орнела стала замечать, что муж приходит домой все позже. Она уже справилась со своими слабостями, чувствовала себя лучше, вовсе хорошо, вроде и не было в ней младенца. Только располнела немного, но зато лицо налилось светом, глаза засияли изнутри, как будто там, в глубине ее, горел волшебный фонарик. А что же Фантино? Все то же: потреплет утром мягкой ладонью косы, поцелует в лоб, как падре в церкви, и уходит, и нет его до полуночи.
– Фантино, сладкий, приходи сегодня пораньше, гулять пойдем.
– Что ты, дорогая, тебе вредно. Ложись, не жди меня. Я задержусь в магазине.
И Орнела остается одна на целый день. В тоске бродит по дому, в который раз перебирает детское приданое – богатое, из лучшего в Генуе магазина, – свекром купленное. Потом пойдет в кухню, где хозяйничает у плиты толстая Сандра, тоже присланная доном Камбиазо помогать Орнеле, пока она беременна. Скучно сидеть одной дома. Хорошо, если заедет Белуча, похвастает модными нарядами, расскажет школьные новости.
Белуча заезжала не часто, только по пятницам. Она ездила на своем стареньком «Фиате» лихо, уверенно – но пока только по деревенским дорогам; на большое шоссе, извилистое и все унизанное тоннелями, не выезжала. «Фиат» достался ей от старшего брата, Марио, а тому – от отца.
Марио, как только смог скопить на свою мечту – мотоцикл, так больше и не подходил к машине. «Фиат» долго ржавел под старой оливой за домом. Мирабела упрашивала отца отдать машину ей и, наконец, тот уступил, как всегда уступал просьбам любимой дочки. Он сам свозил машину в мастерскую, где ее подремонтировали и покрасили. Документа на вождение у Мирабелы еще не было – слишком молода. Отец не велел ей выезжать на большую дорогу.
Однажды Орнела попросила подругу:
– Белуча, прокати меня по деревне, так устала дома сидеть.
Бела – с радостью. Орнела села рядом с подругой, поерзала, устраивая потяжелевшее тело, стала приоткрывать окошко и, когда крутила ручку, глянула вниз. Не случайно глянула, что-то блеснуло
