обидеть не хотела, и кинокамера на елке – очень даже хорошо. Моя рубашка куда хуже!
У Володи защипало в глазах.
– А где кинокамера?
– Выкинул…
– Зачем? Вот глупый! Она такая красивая! Куда ты кинул? Пойдем искать?
– Вот сюда – в снег.
Нина села на корточки:
– А, вот она! Только размокла почти… ну ты глупый, Володя, вот правда! Испортил хорошую такую… я уж хотела было ее попросить у тебя – себе на елку повесить. Склеишь еще?
– Склею, конечно. Нина, не обижайся на меня?
– И ты на меня. Я правда думаю, что кинокамера – это очень хорошо.
Они вернулись в квартиру. Арсений Васильевич сосредоточенно резал бумагу. Володя неловко подошел и постоял рядом, потом нерешительно спросил:
– А вы что делаете?
– Птичку… – рассеянно ответил лавочник, – не могу понять, какой бы ей хвост сделать…
– А какая птичка?
– Да… какая? Не знаю. Просто – птичка.
– Можно хвост большой и из другой бумаги.
– Можно. Из какой?
– Птичка синяя, можно хвост желтый сделать – будет красиво.
– Ну давай… Как вырезать-то?
Володя взял ножницы:
– Можно сделать ей пушистый, не из одного листочка, а из трех.
– А как соединить?
– Вот так вложить – и приклеить.
Нина сосредоточенно складывала штаны из бумаги. Арсений Васильевич поднял голову от готовой птички:
– Ниночка, а разве штаны на елку вешают?
– Вешают, – решительно сказала Нина, – у нас такая будет елка, что все вешают.
– Вот и хорошо, – одобрил Арсений Васильевич, – ладно, ребята, все на сегодня. Давайте чаю попьем – и по домам.
– А Володя камеру не склеил!
– Завтра склеит – время есть еще. Он мне зато с птичкой помог. Смотрите, какая красивая!
Нине птичка понравилась:
– Хвост пушистый.
После чая Володя собрался домой. Арсений Васильевич оделся тоже:
– Пойду тебя до дома провожу – поздно уже.
На улице было морозно, ярко сияли звезды. Арсений Васильевич остановился:
– Как хорошо-то! А, Володя?
– Да…
– Завтра клеить придешь?
– Приду.
– Тогда – до завтра!
Володя постоял, глядя ему вслед.
Какой хороший был вечер!
А если бы Нина не побежала за ним?
Бродил бы по улицам, мерз, может, плакал бы…
Что на него нашло?
– Владимир?
Володя вздрогнул:
– Папа!
– Ты почему на улице так поздно?
– Я от Нины иду. Остановился на минутку – небо посмотреть.
Яков Моисеевич рассеянно поднял голову:
– Да, небо.
