на все лады трапу и оказалась в узкой, душной гондоле. «Пригнитесь» капитана прозвучало с запозданием: я, несмотря на свой невысокий рост, уже успела поприветствовать затылком низкий потолок.
Лавчонки, что стояли вдоль стен, были забиты. Кого тут только впритирку не сидело: мужик с испитым лицом, две словоохотливые бабищи с корзинами под ногами и сгорбившийся старик в коротком и ободранном пиджачке, настолько заскорузлом от грязи, что драп уже чем–то напоминал рыцарский доспех. И вонял обладатель кургузого одеяния не хуже, чем немытый пару месяцев тамплиер.
Одна их теток подвинулась, и я тихонечко присела на свободный край скамейки.
Под потолком раздался усиленный рупором капитанский голос:
– Отправляемся. О промежуточных остановках объявлять заранее и громко, поскольку капитан глухой и не успевает сразу нажать протезом тормоз. А еще напоминаю, что в стоимость проезда аварийный дыхательный амулет не вхо…
Окончание прочувственной речи потонуло в скрежете хвостового винта, который наконец–то оказался в воде. Я буквально спиной почувствовала вибрацию, что передавалась от лопастей по всему борту судна.
«Если эта посудина развалится, будет обидно утонуть, едва избежав смерти в огне», – пришла в голову мысль. Руки же тем временем вцепились в засаленное и отполированное сотнями тысяч задов деревянное сиденье.
А две дородные тетки словно и не заметили стона ржавого железа. Достав семечки, они принялись с упоением лузгать их, сплевывая шелуху в кулак. Лишь когда посудина сделала хоть и плавный, но внушительный крен, одна из них крикнула в капитанский отсек:
– Эй, полегче там на поворотах! Меня, между прочим, дома семь детей и муж ждут!
На что ей тут же каркающе отозвался старик:
– Ха, и эта женщина кричит об осторожности!
– А ты не завидуй, пенек замшелый, – не осталась в долгу бабища.
Не знаю, до чего бы дошло, но именно в этот момент капитан объявил: «Галерный двор!», – и я поспешила покинуть батискаф.
Торопилась. Буквально бежала по нижней, придонной, как ее называли в обиходе, верфи. Мимо стапелей, мимо снующих рабочих, дымящих паровых котлов и бухт каната, что выше моего роста.
Входная дверь. Узкий, но чистый коридор и ступеньки. Много ступенек. Я практически задыхалась, мечтая лишь об одном: поскорее бы увидеть мужа.
Дверь в приемную была не заперта, а вот секретарши почему–то на месте не оказалось. Но мне на это было наплевать. Я уже потянулась к массивной латунной ручке, чтобы войти в кабинет Грега, как услышала:
–… милый, ну сколько мне еще ждать? Ты обещал, что женишься на мне этим летом. И вот оно уже на исходе, еще пара дней – и осень…
Шуршание ткани и влажные звуки, словно кто–то решил высосать сок из перезрелого помидора, прокусив кожуру.
– Кларисса, я не отказываюсь от своих слов. Подожди еще чуть-чуть….
Прерывистое дыхание и вновь шелест ткани.
– Но
