Чудище ухмыльнулось, а потом хихикнуло, обнажив желтые, в пятнах, клыки. Выглядело оно до невозможности худым, иссохшим, будто труп, будто сама смерть. Под тонкой, покрытой старческими пятнами кожей видна была каждая вена, каждая жилка. Позади него что-то извивалось; Джессу было показалось, что это змея, черная, волосатая змея, но через мгновение до него дошло, что у этого существа имелся хвост.
Прижав мешок Санты к груди, оно гладило его, будто потерянное и вновь обретенное дитя, дрожащими, скрюченными пальцами. Оно засмеялось, потом всхлипнуло, потом засмеялось опять, и из его раскосых мутных глаз катились слезы. Закинув голову, оно дико, безумно захихикало, и тут Джесс заметил железный, наглухо заклепанный ошейник, охватывавший его горло. От ошейника к стене тянулась цепь: странный, блестящий металл, какого Джессу никогда не приходилось видеть. Джесс никак не мог решить, какое чувство вызывает в нем это злосчастное создание: страх или жалость.
Изабель спрыгнула на землю рядом с ним и подбежала к скорчившемуся у стены существу.
– Крампус?
Существо даже не подняло взгляда.
Остальные Бельсникели стояли полукругом на приличном расстоянии от Крампуса, будто им страшно было подойти поближе, и бросали нервные взгляды – то друг на друга, то вверх, в устье пещеры, точно волки в любой момент могли свалиться им на голову.
– Крампус, – повторила Изабель. – Санта-Клаус и его звери… Они нашли нас. Они, уже, наверное, близко.
Существо по-прежнему ее игнорировало.
Она положила руку ему на плечо и легонько встряхнула.
– Крампус, – сказала она мягко. – Чудовища! Они совсем скоро будут здесь.
Никакого ответа. Существо только раскачивалось взад-вперед; время от времени его пробирала крупная дрожь.
Закрыв глаза, Крампус прижался лицом к мешку и вдохнул. «Да, запах все тот же – запах огней Хеля. Сохранился, спустя столько веков». Запах напомнил ему о матери, о тех блаженных днях, когда мертвецы плясали у ее трона, и в мире все шло так, как надо. «Как долго я страдал, матушка». Ее лицо было у него перед глазами – мираж, трепещущий в синем пламени Хеля. Видение медленно исчезло. «Нет, матушка, не оставляйте меня. Только не сейчас». Он глубже зарылся носом в бархат, втянул в себя воздух. И отшатнулся, будто его укусили. «Что это?» Он впился взглядом в мешок, и его лицо исказило недоумение – и ярость. «Его вонь!» Его взгляд сфокусировался на мешке, и он впервые разглядел его как следует. И вдруг понял, что мешок был не черным, каким ему полагалось быть, а темно-алым. Как кровь.
Крампус оскалился.
– Ты извращаешь все, к чему ни прикоснешься! – прорычал он глубоким, низким голосом, и тут его охватил ужас. «Как? Каким образом Санта заставил служить себе мешок Локи?» Подобное деяние было просто невообразимо, ведь мешок подчинялся только роду Локи.
– Такое колдовство дается нелегкой ценой! – он уже почти кричал. –
