Екатерине I), чтобы орел всероссийского православия разостлал бы крылья свои и призрел бы нас, птенцов своих»[44].
Но наиболее трагически звучит просьба о помощи кахетинских сословий (тоже в 1726 г.). Епископы Кахетии, вельможи, «прочие князья, дворяне и крестьяне, мы все, уповающие на веру Христову, удрученные, гонимые и притесненные отвергающими Христа, ударяя в головы и с плачем докладываем великому Государю…» «Государь всегда радует нас надеждою на избавление». Надежда эта еще более разгневала мусульман. В ярких словах рисуют кахетинцы опустошение и гнет, постигшие их. Оставшиеся в живых скрываются в горах, подвергаясь всем лишениям. «Надежда на Государя и радостная мысль о прибытии войска подкрепляют нас, иначе и зверь не перенес бы такого положения».
Правда, кахетинцам предлагали выселиться на берега Терека (у впадения его в море), что было в интересах России, но грузинам это не улыбалось.
«Грузия есть жребий св. Богородицы… Мы не можем покинуть ни гробницу св. равноапостольной Нины, ни гробниц других святых»[45].
Эмиграция была бы отказом от всего прошлого и будущего. Грузины не согласились на нее.
VII
Трактатом 1724 г. Россия признала власть Турции над Грузией. В итоге радужных надежд – турецкое иго. Русское правительство не сочло нужным или возможным отстоять Грузию при разделе сфер влияния в Закавказье.
Правда, Петр вменял в обязанность своим властям бдительный надзор за всем, что происходит в тех местах, велел изучить пути от Каспийского моря в Грузию и т. д., но, вероятно, руководился не столько заботами о грузинах, сколько желанием при случае распространить свои владения на запад от Каспия.
Политика Петра по отношению к грузинам – обыкновенная реалистическая политика, и если грузины слишком наивно полагались на православие и верили в «борьбу с агарянами», то это потому, что у них элементарная борьба за существование легко принимала религиозную окраску и они не имели возможности подняться до более сложных политических идей – для этого им не доставало более сложных интересов. Примитивный строй влечет за собой примитивное мышление и примитивную политику.
Поэтому катастрофа Вахтанга не послужила грузинам уроком. Остальную часть XVIII века они продолжали вращаться в том же кругу идей, и воззрения их на Россию не изменились. Интересы и культура оставались те же – и политика поражает неизменностью своих исходных точек и ошибок.
Никакой критики не было возбуждено несчастьями Вахтанга.
В 1754 г. вернулось в Тифлис посольство, ездившее просить помощи у императрицы Елизаветы; историк Папуна Орбелиани, комментируя неуспешность этого посольства, пишет: «Действительно мы ожидали помощи и сильного подкрепления, согласно завещанию Великого, блаженной памяти Петра. Когда царь Вахтанг отправился просить о покровительстве России и вооруженной помощи для Карталинии, он приехал не вовремя, так как император
Переписка, с. 159.
Переписка, с. 170–172.
