соглашению с Портой Персия признает пока за последней ее обладание Грузией[48].
А на основании Рештского трактата 21 янв. того же года Россия отдает обратно Персии все провинции от Куры до Астрабата, шах же, между прочим, обязуется в случае возвращения Грузии под власть Персии вернуть престол Вахтангу[49].
Недолго продолжался мир с Турцией (заключенный шахом Тахмаспом против воли Надира), она владела еще некоторыми персидскими землями. В 1733 г. война в полном разгаре. Победа под Багдадом дает персиянам возможность двинуться на север и выбить турок из Адербейджана. В 1734 году турки очищают Грузию, и она в руках Надира.
Одновременно дипломатическим путем был разрешен вопрос о Баку и Дербенте: Россия не нашла препятствий уступить их обратно (окончательно по Ганжийскому трактату с Персией 10 марта 1736 г.). Конечно, эта уступчивость свидетельствует лишь об осторожности русского правительства, находившего, что провинции не стоили того, чтобы из за них воевать с Надиром.
Отношение свирепого, жадного Надира к Грузии вмещает в себе все оттенки, начиная от самых чрезвычайных проявлений благосклонности и кончая необузданным деспотизмом и жестокостью. Ревнивое вообще поведение Надира касательно грузин вполне понятно: при его обширных военных предприятиях на всех границах Ирана ему необходимо была уверенность в том, что Карталиния и Кахетия будут служить его интересам, а не Турции или России.
Со своей стороны, грузины видели, что им предстоит выбор между Турцией и Персией. Турецкие паши властвовали в стране, но с юго-востока надвигался Надир, которому уже сдались Ганджа и Эривань. Грузины не могли остаться безразличными, и мы видим, что в течение ряда ближайших лет они обнаруживают поразительную подвижность, становясь, сообразно обстоятельствам, то на один, то на другой путь. В этих, знакомых им условиях, с этими, привычными им, хоть и свирепыми контрагентами грузины отнюдь не являются наивными политиками, напротив, их ловкость часто не уступает их мужеству, и, в конце концов, солнце успехов начинает ронять на их землю свои лучи.
При всей запутанности этой чрезвычайно интересной страницы грузинской истории отчетливо бросается в глаза следующее: Кахетия раньше и решительнее становится на сторону Надира, чем Карталиния. Надир еще стоял у Ганджи; турки отправили особый отряд защищать Кахетию от персиян, отряд этот, однако, был уничтожен кахетинцами с Теймуразом во главе. Расчет его (что персияне возьмут верх) оказался вполне правильным. Вообще в это время Кахетия единодушно поддерживает Теймураза, своего законного и природного царя, который и турками был признан в этом достоинстве. Напротив, Карталиния с отъездом Вахтанга и Баккара – заметим, что их партия была еще сильна в стране – осталась без человека, за которым бы все пошли, и в Карталинии за это время первая роль переходит к крупным феодалам. Близость к Ахалцихской области и желание не поддаться Надиру толкали их к сближению с Турцией.
Когда турки были вытеснены из всей Восточной Грузии, персияне поставили
января 1732 г. Таврис оставлен за шахом, Грузия – за Турцией.
П.С. 3, № 6936, ст. 2 и 8. Однако Россия не считала Грузию никогда частью Персии. Характерно описательное выражение, рисующее здесь связь Грузии с Ираном: «…обещает Шахово Величество, что когда Грузия будет по-прежнему
