долгую связную речь.
Чтоб не было страшно, взяла с собой двух девочек-однокурсниц, вообще ничего не слышавших и не знавших об эсперанто, – но разве это важно? Мы просто едем в летний лагерь, в Прибалтику, где ещё не были – вот это интересно!
Первое, что увидели по прибытию – объятия и поцелуи тех, кто снова встретился здесь после прошлого лагеря. Как ни странно, это не умилило меня (мол, вот какая дружба завязывается здесь), а наоборот, оттолкнуло: мы попадаем в закрытую группу, где все знают друг друга, все тесно связаны – а мы чужие, здесь на нас никто не обращает внимания, мы никому не нужны.
И хотя сразу же мы познакомились с хорошим мальчиком из Латвии, нашли общие интересы и как-то разобрались в окружающей жизни, но чувство отъединённости не проходило. Вокруг кипела жизнь, люди бегали на какие-то заседания, конференции, семинары – всё, разумеется, на свежем воздухе, под высокими балтийскими соснами, на толстой подстилке из опавших игл, разогретых солнцем, запах которых я помню до сих пор. Вот этот запах, наслаждение чужой природой, наблюдение чужой активной жизни – воспоминания первых трёх дней.
Когда ощущение новизны прошло, эта отъединённость стала невыносимой: я начала принципиально громко говорить по-русски (в лагере, являвшемся, по сути, лагерем «языкового погружения», вся жизнь проходила только на языке эсперанто, и использование любого родного языка было запрещено правилами и просто высмеивалось окружающими). Ничто не действует так оскорбительно на юного человека, как насмешка. За что смеяться надо мной, если я училась читать и писать, а не говорить, и ничего не знала о принципах организации молодёжного движения, т.к. мне это было совершенно неинтересно? Я чувствовала себя чужой; сообщество отвергало меня (т.е. было закрыто в себе и не стремилось привлечь новых членов). Тогда и я обозлилась на всё вокруг и решила, что здесь мне не место, и скорей бы это всё кончилось, и ноги моей в этом эсперанто больше не будет…
А на четвёртый день случилось Чудо.
Меня заметил один старый эсперантист, который часто приезжал в Одессу и запомнил меня как «лучшую ученицу» нашего школьного кружка. Он узнал меня, заговорил со мной. Его (как оказалось, и многих других) интересовала эсперанто-жизнь в Одессе, которая была тогда представлена только в клубе стариков; поэтому привлекло внимание появление именно молодого человека из Одессы. Как известно, Одесса была «колыбелью Эсперанто-движения»: первый эсперанто-клуб был здесь основан в 1894—96 гг.; многие выдающиеся деятели эсперанто-движения были родом из Одессы: например, В. А. Гернет в 1895—97 гг., живя в Одессе, спонсировал и редактировал издающийся в Швеции единственный на то время эсперантский журнал «Международный язык», и т.д., и т.д…. За 100 прошедших лет возникало и распадалось много клубов; но история эсперанто-движения в Одессе, пусть с перерывами, но продолжалась. И вот, на смену очередному состарившемуся клубу, появился новый, молодой человек,
