было, они пулестойкие, не так просто даже из калаша пробить. Еще как-то разбойнички своего товарища на дорогу выложили, вроде как он весь такой больной и умирающий. Мы остановились, но выйти не успели. А они решили, что этого достаточно. Начали по кабине стрелять, по стеклам. Ага… – она заливисто рассмеялась. – Стекло выстрел четырнадцатого калибра держит. Недолго, конечно, две-три пули всего, но выдержит. А тут всего то и делов, какой-то пять-сорок пять… Ну, я по газам – и деру. Этот, болящий, еле успел на обочину прыгнуть. А тут что… Я видела, как ты по дороге шел, а потом – раз – и в кювет прыгнул. Сразу понятно, прячешься. Если прячешься – сам боишься. Какой же тогда ты грабитель?
– И это все твои соображения? – усмехнулся Добрынин, понимая, тем не менее, что в логике ей не откажешь.
– Нет, не все. Еще есть. Во-первых, вдвоем веселее. У таких как ты, у путешественников, всегда в запасе интересные истории найдутся. А долгая дорога под интересную историю всегда короче. И если идет путник, один, сам по себе – почему бы не подвезти? Мы с отцом всегда таких подбирали.
– Но то – с отцом, – заметил Добрынин. – А сейчас ты одна. Вон каким ястребом кинулась, когда я нож из-за спины показал…
– Не знаю… Может, по привычке, – пожала она плечами. – К тому же я видела, что ты сразу в модуль не полез. Сначала мыться начал, снарягу мыть… То есть – все как я сказала, согласно законов гостеприимства. И пока ты мылся, я внутреннюю дверь и открыла. Иначе ты даже в тамбур бы не попал.
– Логично, – признал Добрынин, не так давно пришедший к такому же умозаключению. – Это во-первых. А во-вторых?..
– А во-вторых, помощь мне нужна, – кивнула девушка. – А ты в своем комбезе так внушительно выглядел – сразу понятно, бывалый. Да и оружия на тебе как игрушек на новогодней елке.
Вот это другой разговор. Данил сразу почувствовал какое-то внутреннее облегчение, будто сложную проблему решил. Может, очерствел душой, может, и всегда был более склонен к прагматизму – но такой вот деловой разговор его устраивал гораздо более, чем непонятные по своей логике поступки. А тут все ясно: помощь потребовалась, вот и подобрала.
– Что нужно? – сразу взял он быка за рога и не удержался от шутки: – Если убить кого – так это мы запросто, ты только скажи. Два года никого не убивал, соскучился по работе.
Юка кинула на него быстрый тревожный взгляд, но Добрынин, предвидя ее реакцию, заржал, довольный собой:
– Да шучу, шучу. А то подумаешь – вот подобрала маньяка на свою голову… Я нормальный, тихий, спокойный, если меня не трогают. Так чем помочь? Какова оплата за проезд?
– Работа не думаю, чтобы сложная или опасная. Просто придется определенное время затратить, – ответила девушка. – В поселке Полевой за Пензой до Войны была птицефабрика «Васильевская». Специализировались на выращивании цыплят-бройлеров.
