тихо, проведя ладонями по моей пояснице вверх. Обхватил меня за талию, – не вобьётся в твоё сознание на всю оставшуюся жизнь.
И резко потянул на себя.
Мне показалось, что оставшейся жизни больше не будет. Что я умру от боли прямо сейчас.
Он вошёл жёстко. С хриплым выдохом.
Это было не как удар ножом. Это было не остро, и не с резью. Изнутри меня словно пожирала беспощадная бездна, с невидимым и жестоким чудовищем в самой её глубине. Оно отрывало от меня по миллиметру, и вгрызалось в кровоточащую плоть мелкими узкими клыками, сцарапывая, соскабливая, делая шире.
– Я не слышу тебя, – он вышел, и вошёл снова. Заставляя меня с ужасом осознавать, что его бёдра ещё не упираются в меня. Что он ещё не весь внутри.
– Я больше никогда не буду, – прохрипела, отчаянно двигая чёрным грифелем по белой бумаге, – обманывать тебя, Илья.
– Ещё аккуратнее, – он вошёл снова, забирая себе ещё больше пространства внутри меня.
Я задрожала вся. Будто моё тело – планета, расталкиваемая землетрясением. И терпит фатальную катастрофу не только внутри. Его атакующие толчки как стальные копья из космоса, швыряемые гигантскими и меткими руками, бьют меня, пронзая и надрывая и моё небо, и мою землю.
– Я буду трахать тебя нежнее, если ты будешь стараться. – Он остался внутри, его пальцы метнулись к моей груди, по пути то щекоча, то причиняя боль. Он пропустил между ними мои соски, и сдавил, вырывая из меня умоляющий стон. – А если ты и дальше будешь лениться, – он выходит из меня полностью, – я буду делать так, – и входит до конца.
От этого удара из меня вышибает слёзы. Я зажмурилась. А когда подняла веки, на листе растягивались пятна, пропитывая бумагу серым, как глаза монстра позади меня, внутри меня.
– Я больше никогда не буду, – зашептала, снова выводя буквы. – Не буду обманывать тебя… – он отступил, но остался внутри.
Его руки вернулись к моей талии, но теперь поползли вниз медленно – гладящим, прощупывающим движением. И сомкнулись внизу. Прилегли тесно к моей коже, вплотную, повторяя контур треугольника.
Он стал двигаться понемногу. Медленно и не до конца. Задавая ощутимое, но уже безболезненное трение.
Я безостановочно записывала строчку за строчкой. Которые теперь всё меньше были похожи на кардиограмму. И тихо проговаривала слова, которые становились для меня не просто осмысленными. Они превращались в убеждение. Правило, которое я никогда не нарушу. Всасывались в мой мозг, как нечто материальное. Потекли вместе с моей кровью, напитывая внутренние органы его именем как целебной травой. Если я буду слушаться Илью, если я буду делать ему хорошо, он меня простит. И перестанет причинять мне боль. И отпустит.
Он пальцами провёл по клитору, слегка сжимая его. Выглаживая и выпрямляя, словно придавленный камнем росток. Я ощутила напряжение в венах, у основания бёдер. И оно
