нас сдружило с Мухой то, что в далёкой юности я тоже «плясал» на ринге. Потом врачи выгнали. Слабое глазное дно. Ослепнуть мог от хорошего удара. Но второй юношеский разряд всё же выколотил. И на том спасибо. Поэтому, кроме всего прочего, у нас были общие точки соприкосновения и в этом. И в компании его шутки всегда были вовремя и к месту. Никогда не случалось такого, чтобы он «не попал». Как другу ему цены не было. Последнюю рубаху, если нужно, с себя снимет. Не подведёт никогда. Ни при каких обстоятельствах. «Муха сказал!» – звучало авторитетно. Хлебнул всего в своей жизни. И немало. После развода с первой женой чуть не спился. Со спортивной карьерой пришлось «завязать». Но нашёл в себе силы, уехал из Украины. На золото. Там и с Зойкой познакомился. Любил её сильно, но… Но и с Зойкой прожил года два. В крайнем случае при мне. Схлестнулась Зойка с нашим главным инженером. Бурный и недолгий роман кончился тем, что нашёл инженер чистую, хорошую девочку-десятиклассницу, женился на ней, а Зойка осталась не при делах. Его Коля трогать не стал. Ей закатил затрещину, от которой она несколько дней провалялась дома, а потом открыл дверь и коротко сказал: «Уходи!» И сошелся с другой женщиной, которая родила ему позже двух Мушеняток.
Ох уж эти главные инженеры! И я на том же сгорел. Когда ещё на шахте работал. Мою Светку так же охмурили. Только у любовника Светки жена бездетная была. А Светка – ну чистая Клаудиа Кардинале! Красавица. И неважно было ему в тот момент, что у нас двое детей. Говорил, что жить без неё не может, что и с детьми возьмёт. Так по крайней мере мне в посёлке и в лицо говорили, и в спину смеялись. Да только вот не получилось!
Была в том шахтовом посёлке семья. Хоть оба и алкоголики были, но двоих детей, Ромашку и Наташку, содержали как надо! И так бывает. Вначале умерла она, после он. А жена «главного» усыновила обеих. И вызвали того в райком.
– Тебе карьера жмёт? Давай-ка, друг, завязывай с романчиком! Иначе партбилет на стол положишь!
Случалось, в нашей российской истории, когда даже особы императорских кровей отказывались от принадлежности к царской семье. И ради любимых слагали с себя регалии. Но в наше время расстаться с партбилетом означало одно – полный крах! И карьеры, и благополучной жизни. Девяносто девять процентов коммунистов не могли себе этого позволить ради высшей идеи! Поэтому неожиданно став отцом двоих детей, проявив партийное благородство, о котором потом трубили местные газеты, пришлось сказать Светлане: «Гуд бай, май лав! Гуд бай!» Или что-то в таком контексте. Но и я уже к тому времени накуролесил как следует. Не железный ведь! Святым не был, чего уж там. И в этом у нас с Николаем схожесть была. Ну как тут не дружить, хотя он и старше меня?
Рассказчик Колька был потрясающий. Укатывались, когда он что-то рассказывал из своей прошлой жизни. Обыденная, казалась бы, ситуация в его переложении складывала нас в штабеля! До сих пор реально вижу, как негр отдирает от себя мальца, его сына от первой жены, а тот орёт на весь Крещатик:
– Мамо, побач, негр! Да мамо же! Побач!
