первый, уже рядом с Майей.
Всегда казавшаяся такой взрослой названная сестра сжалась, запахивая растрепанную и порванную блузку.
– Ну-ну, уже все! – парень осторожно положил ей руку на плечо. – Не плачь, Майя.
Та удавлено взглянула на юношу, скривилась и спрятала лицо в ладонях, зарыдала. Уткнулась лбом в грудь спасителю.
Глава 13. Последствия
Сама не пойму, почему я тогда вступилась за Андрюшенцию.
Я, вообще-то, человек сдержанный и альтруизмом с геройством никогда не страдала. В школе меня знают как тихую, малозаметную личность, очень редко участвующую во всяких мероприятиях, учащуюся старательно, но звезд с неба не хватающую.
У меня и друзей-то нет. То есть, есть пара одноклассниц, которые меня считают подругой, но я им почти не открываюсь.
Максимум могу за компанию посидеть в кафешке, или пройтись по магазинам в выходной.
А уж как я отношусь к Андрею, я тыщу раз говорила.
Но тут… Все-таки он уже полтора года со мной в одной комнате живет. А, главное, он такой безобидный. Нельзя таких людей мучить! Это все равно, что над бездомным котенком издеваться.
Вот я и не выдержала.
И на своей шкуре убедилась, что добрые дела не остаются безнаказанными. До сих пор противно вспоминать, как эта троица меня лапала. Хорошо, что ни на что другое у них не хватило смелости. Или времени. Кто знает, что сотворили бы с недоразвитыми мозгами подростковые гормоны.
В тот вечер я была словно пришибленная пыльным мешком.
Тетя Настя примчалась с работы в школу. Выдернула меня из лап директора, завучей и милиционера и увезла на служебной машине дяди Игоря домой.
Я тут же заперлась в ванной и долго отмывалась, а потом мазала синяки какой-то мазью. И, наконец, подуспокоившись, завернувшись в теплый мягкий халат, выбралась в зал. Уселась на диван, тупо глядя перед собой.
– Ну-ка иди сюда, – тетя Настя подсела ко мне и крепко обняла.
Я, было, завозилась, высвобождаясь, но встретилась глазами с ее взглядом, внимательным и каким-то болезненным.
– Давай, я расскажу тебе одну историю, – серьезно сказала она, и я покорно затихла, сообразив, что проще посидеть-послушать.
Да и было что-то в ее голосе особенное. Какая-то отстраненность и, в то же время, затаенная боль.
– Это случилось в первый день Украинской войны с одной маленькой девочкой, на пару лет младше тебя…
И я выслушала про то, как тетя попала в заложники, как из-за нее один солдат застрелил другого. Как погиб брат, а она с мамой уехала от пьющего и скандалящего отца. И от одноклассников, которые избрали ее предметом издевательств. Как панически боялась она парней, и с каким трудом преодолела андрофобию.
Сначала я слушала с сумрачной неизбежностью, просто потому, что вырываться и уходить к себе было как-то неправильно.
