в гостиных. Тем более что это была уже не первая полоса слухов. Однако теперь создавалось впечатление, что за разговорами действительно что-то стоит, и это страшно будоражило людей с развитой фантазией, которых хлебом не корми, а дай пожить во времена войн, сражений и политического хаоса; когда же тишь да гладь – они скучают и чахнут.
Бейл Ченнис был как раз из таких. Он не боялся таинственной Второй Академии. Именно поэтому он не боялся Мула, открыто этим бравируя. Возможно, некоторые, которым не слишком нравился этот человек, такой молодой и одновременно такой преуспевающий, злорадно поджидали, когда же этот дамский любимец поплатится за то, что позволяет себе во всеуслышание потешаться над внешностью Мула и его подозрительно уединенным образом жизни. Никто не осмеливался присоединяться к его саркастическим высказываниям, мало кто смеялся над его шутками, но, поскольку с ним, как бы то ни было, ничего не происходило, репутация его, естественно, росла.
Ченнис шел вперед, сочиняя слова на импровизированный мотивчик. Слова были самые что ни на есть дурацкие и сопровождались припевом: «Академия Вторая всю Галактику пугает, нам спокойно спать мешает».
Он подошел к дворцу.
Огромная входная дверь мягко отъехала в сторону, и он ступил на широкий пандус. Бесшумный лифт быстро поднял его наверх. Он остановился перед небольшой, непримечательной на вид дверью личных покоев Мула, расположенных на самом верху самой высокой башни дворца.
Дверь открылась…
Человек, у которого не было другого имени, кроме клички Мул, не было другого титула, кроме как Первый Гражданин Союза, смотрел на видневшийся на горизонте город сквозь странное окно – он видел все как на ладони, а с внешней стороны была глухая стена.
В сгущающихся сумерках на небе загорались первые звезды. Все они без исключения принадлежали ему.
Он горько усмехнулся. Они принадлежали тому, кого мало кто видел собственными глазами.
Он, Мул, был человеком, на которого нельзя было взглянуть без жалости и сострадания. Его исключительно скромный вес – сто двадцать фунтов – до смешного не соответствовал росту – пять футов и восемь дюймов.
Из тщедушного туловища, как скрюченные длинные стебли, росли руки и ноги. Длинное худое лицо почти терялось на фоне торчавшего на три дюйма крючковатого, похожего на клюв хищной птицы носа.
Пожалуй, только глаза не соответствовали общему карикатурному облику того, кого называли Мулом. В этих глазах – странно мягких для величайшего покорителя Галактики – никогда не исчезала странная грусть.
В городе царило оживление, какое и должно царить в роскошной столице роскошного мира. Он мог основать столицу в Академии, на территории самого сильного из поверженных врагов, но это было далеко, на самом краю Галактической спирали. Калган, расположенный ближе к центру, имевший стойкую славу аристократического курорта, более устраивал его – со стратегической точки зрения.
Но
