Я не привык бездельничать.
Деканозов со скукой посмотрел на него.
– Да, я знаю. Можем подобрать вам должность в Комитете по делам искусств.
Максим Максимович возмутился:
– Я ничего в этом не понимаю.
Деканозов рассердился:
– Какую же работу вы имели в виду?
– Я четверть века в наркомате иностранных дел!
– Другой работы у меня для вас нет! Отдыхайте, товарищ Литвинов.
Когда дверь за бывшим наркомом иностранных дел закрылась, помощник сочувственно сказал Деканозову:
– Обиделся Максим Максимович.
– Обиделся? – раздраженно повторил Деканозов.
Он даже вскочил с кресла:
– Знаешь, что он в своем кругу брякнул? Что наркоматом руководят три человека – Молотов, Вышинский и Деканозов – и ни один из них не понимает ни Америки, ни Англии. Ну, насчет Вышинского он, конечно, прав… Но сказать, что я не разбираюсь в американских делах!.. Как у него язык не отсох!..
Деканозов вернулся на свое место.
– Ладно. Займемся делами. Товарищ Сталин поручил нам проголосовать за раздел Палестины. Составьте инструкции для Громыко, я подпишу… Такого содержания…
Помощник вооружился блокнотом и ручкой.
– Американцы боятся, что еврейское государство, если оно будет создано, станет коммунистическим и превратится в нашу базу на Ближнем Востоке… Правильно боятся! Так и будет! Поэтому я считаю, что сейчас нам надо осторожно высказываться в пользу создания еврейского государства. Ни в коем случае не проявлять активности… Обманем американцев… Объясните Громыко, чтобы он вел себя тише воды ниже травы.
По лестнице советского постпредства в Нью-Йорке поднимался высокий, элегантно одетый джентльмен с бледножелтым отливом кожи и большой лысиной. Его сопровождал советник постпредства Новиков.
– У вас есть своя армия? – Новиков плохо представлял себе ситуацию на Ближнем Востоке.
– О какой армии вы говорите?
– О еврейской армии!
– Нет, своей армии у нас нет, у нас еще нет государства.
– Как же вы собираетесь отстаивать свою независимость?
– В составе британской армии в войну сражались еврейские подразделения, но командование не позволяет их объединить.
Новиков удивленно спросил гостя:
– Как хорошо вы говорите по-русски! Где учили?
– Русский – язык моего детства. Я же родился в Российской империи.
Он не без удовольствия сказал Новикову:
– А вы знаете, что во время Генуэзской конференции весной двадцать второго года меня даже приняли за Ленина? Мы ведь похожи, верно?
С лица Новикова мгновенно исчезла улыбка. Он отчеканил:
– Товарища Ленина ни с кем нельзя спутать.
Помощник Громыко распахнул
