style="font-size:15px;"> – Вот тут о подобных случаях сказано совершенно ясно и точно. И называются люди, сидящие на должностях куда выше наших: министры, начальники главков, директора заводов, секретари обкомов. Надо полагать, они так же уважаемы, не меньше наших.
– Читал, читал… Но поймите сами, Сахая Захаровна: там – «Правда», тут – мы, «Коммунист Севера». Не думаете, что есть небольшая, – усмехнулся, – но все-таки разница?
– Но я также думаю, что и у «Правды», и у «Коммуниста Севера» принцип отношения к письмам трудящихся должен быть одинаков. А вы думаете иначе, Николай Мефодьевич?
Иначе Николай Мефодьевич, конечно, не думал. «Девчонка! Ловко она меня…» Уткнувшись в бумаги, буркнул:
– Оставьте. Посоветуемся.
– Ну, хотуой[18], ты, оказывается, молодчина! Давненько мы ничего подобного не печатали. Ну, быть большой заварухе. Готовься к бою, будет схватка!
Ничего такого, что предрекал радостно возбужденный Егор Федорович Соколов, старший корреспондент, не произошло. Если что и было, – в верхах. Но кому же о том известно?
Дома, по негласному договору, Мэндэ и Сахая избегали разговоров о работе.
На этот раз Мэндэ нарушил правило. Поздно вернувшись после бюро, опираясь затылком об стену, негромко спросил, не разнимая смеженных век:
– Твоя, матушка, статья?
– Что, плохая?
– Хороша! Не в бровь, а в глаз!
– Она же – редакционная.
– И редакционную пишет все же кто-то персонально…
Глава 6
Всадники успели выскользнуть-проскочить в последний момент– горы вслед за ними с негромким стуком сомкнулись.
Так показалось бы случайному наблюдателю, окажись он неподалеку и держи в поле зрения узкую, петлявшую по столь же узкой лощине тропу.
Всадники же не заметили грозившей им опасности, хотя по пути время от времени и настигало тревожное ощущение, особенно когда тропа истончалась в нить и гранитные глыбы нависали сверху, так что приходилось пригибаться. Поэтому они и пришпоривали лошадей, спеша вырваться из каменного мешка, из безотчетно пугающего болотисто-фиолетового, с рыжеватым оттенком, точно подводного, сумрака на брезжущую вдали ослепительно белую звездочку – там выход. И теперь, выбравшись на вольный простор, дышали всей грудью, отдавшись неизъяснимой радости зрения: с крутосклонов покрытый свежей зеленью осторожно спускался помолодевший заматерелый сосняк, ниже, в широченных глубоких падях, переливался светоносными стволами березняк. Не хватало птицы, отметившей бы поднебесную, шатром раскинувшуюся высь… Но и она – кто ты? – появилась едва различимой точкой.
Диво-то какое! Воля вольная! Чего ж еще человеку надобно?
Кто были эти путники? Тит Черканов и Платон Лось. Первый – секретарь парткома совхоза «Аартык»; второй – председатель исполкома Тэнкелинского района. Не на прогулку выехали. Не нечистая сила завела их, блазня сказочной красотою,
1 Хотуой – приятельское обращение к молодой женщине.
