не будет.
По его словам, в России этот вопрос обстоит куда более либеральней, чем, к примеру, в «цивилизованной», как сейчас говорят, Германии, где почтовым барышням вовсе не разрешается выходить замуж. У нас же все-таки разрешается, хоть и с существенным ограничением. Причина этого требования проста: выходя замуж за постороннего, девицы начинают «манкировать» своими служебными обязанностями, а это совершенно нетерпимо, тем более когда служащих и так не хватает. Как считал «главный почтовик» России, «у нас на почтамте и без того льготные условия. На телефонных станциях барышням вообще запрещается выходить замуж!».
В начале ХХ в. женщины добились в России права на образование и стали приходить в профессиональные сферы, которые прежде считались исключительной прерогативой мужчин, – медицину, образование, промышленность. Немало женщин пошли в «телефонные барышни». Правда, работа эта была не из легких…
«Что может быть тяжелее труда телефонисток? – вопрошал обозреватель „Петербургской газеты“. – Нажимая кнопку телефонного аппарата и не сразу получая ответ со станции, абоненты обычно сердятся: „Барышня! Я буду жаловаться на вас. Три часа не могу дозвониться!“».
Если бы абоненты имели хоть малейшее представление об адском труде барышень-невидимок, с которыми им приходилось общаться, прежде чем попасть на телефонный номер необходимого собеседника, они бы наверняка изменили свое мнение. Ибо их работе вряд ли бы кто позавидовал.
Напомним, что в первые десятилетия существования телефонной связи, прежде чем абоненты соединялись между собой, надо было дозвониться до телефонной станции. При этом на аппарате было всего две кнопки – левая «а» и правая «б». Левую нажимали, вызывая номера до 39999, а правую – если нужный номер начинался с четверки.
«Отвечала „барышня“, – вспоминал писатель Лев Успенский. – Барышню можно было просить дать разговор поскорее. Барышню можно было выругать. С ней можно было – в поздние часы, когда соединений мало, – завести разговор по душам, даже флирт. Рассказывали, что одна из них так пленила милым голоском не то миллионера, не то великого князя, что „обеспечила себя на всю жизнь“».
По данным управляющего Петербургской телефонной сетью, в 1911 г. на лондонскую телефонистку приходилось в среднем по 400 соединений в день, на берлинскую – 315, парижскую – 160. В Петербурге барышни трудились еще больше – в среднем за месяц одна телефонистка обслуживала 30 тысяч вызовов, то есть каждый столичный абонент делал примерно девять звонков в день. «Работают наши телефонистки по шесть часов в сутки, на два часа меньше, чем во Франции, – сообщил управляющий, – хотя труд их оплачивается одинаково».
Самое горячее время – с десяти часов утра до полудня. Затем наступало некоторое затишье, и с часа дня до четырех вновь кипела работа. В пять вечера, когда все конторы закрывались, деятельность телефона замирала и «добавочные» барышни отпускались
