что если она захочет быть с ним, обязательно вернется.
Одетый в пижамные штаны, с трудом найденные в ящике комода, Мэтт стоял у окна, глядя на залитый лунным светом газон. Он услышал, как Мередит выходит из ванной, и напрягся в ожидании. Шаги прозвучали по коридору, затихли у комнаты Джули. Раздался стук закрываемой двери.
Сегодня она хочет остаться одна, понял Мэтт с удивлением и разочарованием. Однако его обуревали более глубокие эмоции, чем неразделенное чувственное желание. Он ждал от нее знака, порыва, из которого понял бы, что Мередит так же, как и он, готова к интимным отношениям, но как Мэтт ни желал этого, не собирался убеждать ее. Мередит должна сама принять решение, сделать выбор, свободно и добровольно. И она сделала этот выбор, когда ушла от него в спальню Джули. Будь у нее какие-то сомнения в том, чего Мэтт желал этой ночью, он быстро развеял бы их.
Отвернувшись от окна, Мэтт раздраженно вздохнул, подумав, что, вероятно, требует слишком многого от восемнадцатилетней девушки, вчерашней школьницы. Беда в том, что чертовски трудно помнить, насколько на самом деле молода Мередит.
Откинув простыню, Мэтт лег в постель и сунул руки под голову, глядя в потолок, думая о Мередит. Сегодня она рассказала Мэтту о Лайзе Понтини, о том, как они стали друзьями, и только сейчас Мэтт понял, что Мередит чувствовала себя своей не только в богатых особняках и загородных клубах, но и в доме таких бедняков, как семейство Понтини. В ней нет совершенно ничего искусственного, ни малейшего притворства, и все же невозможно было усомниться в прекрасном воспитании и безупречном вкусе, привлекавших Мэтта так же сильно, как ослепительная красота и чарующая улыбка девушки.
Усталость наконец одолела Мэтта; глаза сами собой закрылись. К несчастью, ни одно из этих качеств не поможет ей и не сделает идею о поездке в Южную Америку хоть немного привлекательной… если, конечно, она совсем ничего не чувствует к нему. А это, очевидно, так и есть, иначе была бы сейчас с ним. Сама мысль о том, чтобы убедить колеблющуюся, нерешительную, избалованную девушку отправиться с ним в Венесуэлу, в то время как у нее не хватило мужества или решительности переступить порог его спальни, была не только отталкивающей, но и совершенно беспочвенной.
Мередит, склонив голову, стояла возле кровати Джули, измученная желаниями и сомнениями, которые не могла ни объяснить, ни унять. Ее беременность пока еще ничем не проявилась внешне, но, очевидно, вносила хаос и смуту в ее чувства. Менее часа назад она приходила в ужас от одной мысли, что очутится в постели с Мэттом, сейчас же хотела этого больше всего на свете. Здравый смысл предостерегал, что ее будущее, и без того ужасающее, неопределенно и отдаться неумолимо возрастающему притяжению к этому человеку означает еще больше все усложнить. В двадцать шесть лет он был гораздо опытнее во всех сторонах жизни, жизни, совершенно ей чуждой и незнакомой.
Шесть недель назад он был в смокинге и ничем не отличался от других знакомых ей мужчин. Но теперь, в джинсах и рубашке, казался каким-то приземленным, и это одновременно и привлекало и тревожило
