не только разгромом государственной и культурной жизни Древней Руси: оно заглушило надолго и ее духовную жизнь, – писал религиозный мыслитель Г. П. Федотов. – Так велики были материальные разорения и тяжесть борьбы за существование, что всеобщее огрубление и одичание были естественным следствием… Нужно было, чтобы прошла первая оторопь после погрома, чтобы восстановилось мирное течение жизни, – а это ощутимо сказалось не ранее начала XIV в., – прежде чем проснулся вновь духовный голод, уводящий из мира».[154]
Эту дорогу и выбрал для себя Варфоломей. Возможно, решающим моментом стали внешние обстоятельства: старшего брата Стефана постигло несчастье – его жена скончалась, оставив двух малолетних сыновей: Климента и Ивана. Стефан тяжело переживал удар судьбы и через некоторое время принял постриг в родовом Хотьковском монастыре. Вместе с братом решил начать подвижническую жизнь и Варфоломей, надеясь тем самым поддержать его. Отдав остававшееся у него родительское имущество младшему брату Петру, он пришел к Стефану, чтобы уговорить его совместно начать иноческий подвиг.
Вместе братья отправились искать подходящее место для устройства пустыни. Выбор их пал на располагавшийся в нескольких верстах от Хотькова покрытый лесом холм Маковец, южная оконечность которого омывается речкой Кон-чурой. Здесь они срубили келью и небольшую церковь во имя Святой Троицы, которую освятили приехавшие «из града от митрополита Феогноста священницы». Именно эта церковь стала ядром, из которого впоследствии вырос Троице-Сергиев монастырь.
Епифаний представляет события так, будто братья специально искали это место: «обходиста по лесом многа места и последи приидоста на едино место пустыни, въ чящах леса, имущи и воду. Обышедша же место то и възлюбиста е, паче же Богу наставляющу ихъ».[155]
Связано это было с тем, что мышление людей того времени было сугубо конкретно: при основании обителей они исходили из того, что если святость возможна, то непременно должно быть особое место, где она осуществляется. Если мирские люди нередко оставляли этот выбор на милость Божью, например сплавляя по реке икону, то иноки чаще выбирали место сами. Окончательно же в правильности сделанного выбора убеждало только особое знамение. Так, видение храма «на воздусях» указало преподобному Зосиме Соловецкому место для строительства монастыря. Очевидно, поэтому выбор места для Троицкой церкви длился так долго. Именно на это обстоятельство и указывает Епифаний, когда замечает, что братьев «паче же Богу наставляющу ихъ». При этом нередко бывало и так, что знак свыше, убеждающий в верности выбора места, мог последовать только через несколько лет после закладки первого камня. Как раз такой случай описан в рассказе Епифания. После того как вокруг Сергия начала собираться братия, «дивно бо поистине бе тогда у нихъ бываемо видети: не сущу от них далече лесу, яко же ныне нами зримо, но иде же келиам зиждемым стоати
