скрывались указания на факты повседневной жизни, но истолкованные с точки зрения христианского учения об источниках добра и зла.[209] Однако, двинувшись в правильном направлении, исследователь допускает грубую хронологическую ошибку. По его мнению, у Епифания «речь идет о нападении на Троице-Сергиев монастырь литовцев, тогда язычников, и сравнение их с бесами для средневекового писателя Епифания было естественным». На взгляд В. А. Кучкина, нападение литовцев на Троице-Сергиев монастырь могло иметь место только в 1372 г., когда литовцы (единственный раз за время жизни Сергия Радонежского) через тверские земли прошли к Переславлю, опустошили город и его окрестности.[210]
Это позволяет ему выдвинуть тезис о том, что Епифаний излагает события земной жизни Сергия не в строгой хронологической последовательности, и в дальнейшем «привязать» некоторые эпизоды жизни преподобного к случайно выбранным событиям из летописи. Но до сих пор мы видели, что Епифаний строго придерживался биографической канвы, а следовательно, «открытие» В. А. Кучкина о нападении литовцев (о чем, к слову сказать, нет абсолютно никаких сведений в сохранившихся источниках) не может быть принято, хотя бы потому, что к 1372 г. Троицкий монастырь, как мы увидим впоследствии, был уже относительно крупной обителью, а Епифаний четко увязывает рассказ о «воях бесовьскыхъ» с периодом отшельнической жизни Сергия. Отсюда ясно, что необходимо искать иное реальное событие, которое можно было бы отождествить с этим эпизодом.
Под 1349 г. Рогожский летописец помещает известие, что «прислалъ князь Любортъ из Велыня своихъ бояръ къ князю великому Семену бити челомъ о любви и испроси-ти сестричну его за себе оу князя Костянтина Ростовьскаго. И князь великии Семенъ Ивановичь приялъ въ любовь его челобитие, пожаловалъ и выдалъ свою сестричну въ Велынь».[211] Из этого сообщения видно, что волынские послы сначала должны были посетить Москву, а затем отправиться в Ростов к отцу невесты. Их путь (как, впрочем, и современная дорога) пролегал мимо Троицкого монастыря.
«По нашим понятиям, большие дороги и вообще удобные пути сообщения являются всегда несомненным благом, но в условиях жизни Руси в Средние века были особые обстоятельства, которые заставляли население смотреть на это дело иначе и избегать близкого соседства с большими дорогами, – писал С. Б. Веселовский и объяснял причину этого: – …по всей Руси тяжелым бременем для придорожных селений были частые проезды княжеских гонцов и ратных людей. По обычаям того времени, они имели право только на постой, а кормы себе и лошадям должны были покупать „ценою“, то есть по добровольному соглашению. На деле ратные люди и гонцы постоянно нарушали этот обычай и вызывали бесконечные жалобы населения… Население жаловалось, что гонцы и ратные люди берут кормы не ценой, а „сильно“, травят и вытаптывают лошадьми посевы и покосы и обжигают „хоромы“, то есть употребляют на топливо „нутро избяное“, все, чем можно обогреться».[212]
Очевидно,
ПСРЛ. Т. XV. Стб. 99;
ПСРЛ. Т. XV. Стб. 59.
Подмосковье. Памятные места в истории русской культуры XIV–XIX вв. М., 1955. С. 32, 34.
