минут и даже в сухих штанах, если ты перестанешь меня запугивать. Ты же не помрёшь от голода за это время…
Костя аккуратно отбросил телефон на пустое пассажирское сидение. Он не был уверен, что всё, что он сказал, услышал его друг. Меньше всего ему нравилось, когда его начинали предостерегать от чего-то или когда ему давали указания, что ему нужно делать. Возможно, это также являлось причиной, из-за которой он ненавидел своё начальство.
Пока он говорил по телефону, таймер успел отсчитать полторы минуты игравшего трека. Он глянул на экран магнитолы: «Pendulum – Slam».
«О, сойдёт. Ладно, ща пройду поворот и сразу за ним торможу».
Пальцы выкрутили регулятор громкости почти до максимума, затем водитель правой рукой переключил коробку в режим M, выставив пониженную передачу, а правая нога вжала педаль газа в пол. «Пежо» на едва ощутимое мгновенье просел, подобно гепарду перед рывком за добычей, а затем бросился навстречу самой высокой точке перевала.
***
Костровище уютно и скрытно тлело в специально подрытой ямке. В нём тихо потрескивали скрюченные ветки, а прямо на них языки костра беззвучно отплясывали мистический танец. В исходящем от него тепле грелись две руки, подсвеченные красно-оранжевыми бликами. Они потирали одна другую, издавая едва слышимый шелест огрубевшей кожи, перепачканной землёй и золой. Хозяин рук сидел на камне, покрытом засаленной и перепачканной тканью, и смотрел, как долину, лежащую у подножья горы, пожирают изголодавшиеся сумерки. С горы открывалось захватывающее зрелище, как разномастные домики тонут в чёрной растекающейся массе, вспыхивая один за другим электрическими огнями. Некоторые из домов бесследно тонули в тёмной бездне.
Он внимательно осматривал всю панораму, пока его губы беззвучно двигались. Взгляд мужчины плавно скользил по всей долине от края до края сверху вниз. Он провёл глазами последнюю невидимую линию, и губы замерли. Тогда мужчина вытащил из внутреннего кармана потрёпанного пуховика до смерти измятый блокнот. Пальцы нетерпеливо побежали по засаленным страничкам и, завершив пробежку, остановились на листе, расчерченным на большие клетки. Обтёсанный и потёртый карандаш твёрдыми и грубыми линиями начал выводить записи, похожие на смесь ходов морского боя и результатов матчей по футболу:
«А1 – 4:2; B1 —3:1; C1 – 4:1; D1 – 4:0; E1 – 4:1…»
Тупой грифель остановился после «H8 – 6:0», а затем перелетел к центру сетки и обвёл «E3 – 4:1» аккуратным кругом. Мужчина задумчиво перепроверил схему. Затем он принялся размеренно отлистывать страницы к началу одну за одной, внимательно сверяясь с предыдущими записями. Иногда его брови хмурились от увиденного сильнее обычного. Изредка таблицы с клетками, наполненные дремучими комбинациями цифр и букв, разбавлялись заметками или мыслями, набросанными в пару абзацев неразборчивым почерком. Иногда попадались кривые зарисовки горных пейзажей и аккуратно исполненные чертежи механизмов. Когда он дошёл до первой страницы, почти прогоревший костёр подсветил на форзаце алфавиты
