Волчья тропа. Даха Тараторина

      Серый стоял у калитки, не решаясь ни войти во двор ни пуститься наутёк. Стоически переносил каждый удар и уже давненько (ноги заледенели) оправдывался.

      – Ну вдарил. Ну с кем не бывает! Обычная мальчишеская драка!

      – Обычная драка? – не выдержала я. – Да ты парня об крыльцо приложил, нос сломал!

      – Новый вырастет, ничего, – по-моему, Серый, скорее, гордился поступком, чем винился передо мной. – А чего он?

      – Да ты бы его убил, кабы тебя не оттащили!

      – Ну не убил бы. Покалечить мог. Но не больше. Тьфу!

      Мальчишка выплюнул остатки очередного снежка и бухнулся на колени.

      – Ну хочешь, я на колени встану? – запоздало взмолился он. – Я же твою честь защищал! Мало ли, какие у него на тебя виды!

      – У него на неё самые конкретные виды были, – захохотала проплывающая мимо с вёдрами воды Любава.

      Серый быстро сообразил, откуда ветер дует, подхватился с колен, забрал у сестры коромысло, дескать, дай помогу. Любка, не будь дура, отдала. Парень с видом победителя проследовал в дом, решив, раз через порог пущен, и до прощения недолго. Я злорадно сунула последний снежок ему за шиворот. А Любава участливо похлопала по спине. Серый запищал, но не дёрнулся.

      – Здоровы будьте, Настасья Гавриловна, Мирослав Фёдорович! – поприветствовал он наших родителей.

      – О, герой сыскался, – обрадовался папа, оторвавшись от плетения нового кузовка. – Давно тебя не видать было.

      – Так от дома отлучили! – развёл руками Серый.

      – А нечего драки добрым вечером устраивать, – хмыкнула мама. Она, как и я, на Серого злилась. Только, кажется, не из-за сломанных чужих носов, а из-за невозможности сунуть в это дело свой.

      – Да ладно, Настенька, – папа по-мужски поддерживал драчуна. – Ну взревновал парнишка? Кому ж, как не ему дочурку нашу защищать?