я могла беспрепятственно дать дёру.
Страшная нога в паре с второй, не менее страшной, сделали несколько кругов у яблони, откуда-то сверху покряхтели, выругались и удалились, периодически останавливаясь и, видимо, прислушиваясь. Скорее всего, потери были сочтены несущественными (а в сравнении с годами, когда мы обдирали яблоньку, аки липку, это действительно было так).
Я в ужасе следила за удаляющейся спиной и не сразу поняла, что задержала дыхание. Сведённый судорогой живот вернул в позорную реальность: справа сопел ехидный герой, которого ещё предстояло благодарить.
– А пищишь, как девчонка. – попытался оскорбить меня мой спаситель.
– Мне – можно, – с достоинством ответила я. – Я и есть девчонка.
Мы сидели на крыше сарая, болтали ногами и грызли яблоки. Не те, что с ребятами пытались стащить, а другие – большие и сладкие, хотя и жутко червивые. Невесть где в самом разгаре лета их добыл новый знакомый.
Собеседник сначала немного смутился, а потом как-то даже более уважительно начал поглядывать. Я торжественно вручила ему половинку пирога, которую берегла для таинственного пса тёти Глаши. Мальчишка оказался не из брезгливых и даже не стал интересоваться, как давно выпечка лежит в кармане и кем погрызена.
– А тебе сколько лет? – спросила я, метко подшибая огрызком жирную, похожую на свою хозяйку, курицу (ох и нарываюсь я сегодня на тумаки!).
– А я думал, при знакомстве сначала имя спрашивают. Или у вас в деревне не так?
– А вот и не так… – пропыхтела я, краснея.
– Эй, да не обижайся! – рассмеялся малец. – Зови меня Серый. У меня есть имя, но оно мне не нравится, так что лучше прозвище, ладно? – я кивнула. – И мне пятнадцать. – с гордостью добавил Серый.
Теперь была моя очередь ехидничать. На названный возраст Серый уж никак не тянул: тощий, долговязый, с лицом, скорее, невинного младенца, чем шаловливого отрока.
– Так уж и пятнадцать? – нараспев поинтересовалась я.
– Ну… почти, – мальчишка зарделся. Моя догадка подтвердилась.
– А-а-а, ну почти так почти. – протянула я.
– Ну, скоро исполнится, – совсем уже жалобно протянул мальчишка и тут же весело добавил – через два десятка месяцев! А тебя я знаю. Ты через два дома живёшь. Евфросинья, да?
– Фроська, – поправила я. – А ты здесь вообще откуда? Я тебя раньше не видела, – и, подумав, не без гордости уточнила, – а я ведь здесь всех-всех знаю!
По-моему, Серый немного помрачнел. Совсем чуть-чуть. Почти незаметно. Помявшись, он всё-таки ответил:
– Из города. Родителям уехать пришлось, а меня отправили к этой, – он кивнул на тётьглашин дом.
– Так она тебе родня?! – удивилась я.
– Тётка. Двоюродная. По матери. Вот у неё и живу.
– Кошмар, – вздохнула я. – Ты её давно знаешь? Она людей не любит. Со свету тебя сживёт! Бьёт небось? – я, как могла, соболезнующее вздохнула.
