на себе недобрые взгляды, он прошел мимо и откинул полог.
Аниса лежала на мягких шкурах и тяжело дышала. Едигир повернул голову и увидел сидящую у стены старуху, она держала в руках небольшой сверток, покрытый сверху мягкой овечьей шкурой. Старуха что-то бормотала или напевала под нос, покачивая его.
Аниса, увидев Едигира, повеселела, засветилась мягкой улыбкой и потянулась к нему. Он взял ее руку и, наклонившись, спросил:
– Все хорошо?
– Да, – ответила она, – мальчик… твой сын.
К Едигиру протиснулся отец Анисы и, дружески улыбаясь, похлопал его по плечу, начал говорить о том, какого богатыря родила его дочь, но Едигир, резко дернув плечом, скинул его, руку и, не желая никого слушать, пошел к выходу.
Весеннее солнце ослепило его, и на какое-то мгновение он закрыл глаза, как вдруг услышал чей-то испуганный крик. Нехотя приоткрыв их, он увидел, бегущего человека с высоко поднятой правой рукой.
Едигир едва успел уклониться и подставить ногу юноше, кинувшемуся на него. Тот упал на землю, выронив зажатый в руке нож. Собравшиеся у землянки люди громко кричали, но Едигир не воспринимал этих криков и был готов отразить новое нападение. С земли медленно поднялся тот, кого прозвали Куян, юноша, встреченный Едигиром в лесу, с ненавистью уставился на него.
– Что я тебе сделал плохого? Зачем ты хотел убить меня?
– Ты забрал у меня девушку… А я… а я… хотел взять ее в жены. Я все равно убью тебя.
– Убей, коль сможешь, но я никого не забирал у тебя. На то было ее согласие. Трусам нельзя иметь женщин.
Куян поднес руки к лицу и расцарапал его в кровь, злобно глянул на него и, повернувшись, пошел сквозь толпу, низко опустив голову.
– Э-э-э… герой, – тяжело вздохнул кто-то в толпе. Но по тому, как было это произнесено, Едигир понял, что сочувствие оставалось полностью на стороне несчастного парня. Он вдруг ощутил, насколько в чужом мире находится и как эти люди не принимают его. И даже ненавидят.
Он сделал несколько порывистых шагов, расталкивая людей, смотревших на него со страхом и ненавистью одновременно, и вдруг, остановившись, схватил за плечо изможденного сухого, как ивовый куст старика и закричал ему прямо в покрытое седыми волосками ухо:
– За что вы меня ненавидите?! Чем я вам не угодил? За то, что я воин, а ваш народ боится собственной тени? Так я ли виноват в том? Я вас сделал такими? Ну, скажи мне, старый человек? За что вы меня ненавидите?!
Старик осторожно освободился от его руки и, чуть отстранясь, ответил с кривой улыбкой:
– Ты чужой нам, а чужих никто не любит.
– Но ведь я живу с вами! Я такой же, как вы!
– Волк и овца оба серые, а дружба у них не получается, – обнажил желтые зубы в усмешке старик и повернулся спиной к Едигиру.
– Чужой… Чужой… Чужой… – зашелестела толпа.
Едигир несколько мгновений смотрел на людей,
