позднейших исследователей, никаких других записей в дневнике, хоть он и вёлся довольно долго, кроме этих «символических значков», не было. Юный князь был довольно строгим судьёй самому себе.
27 сентября 2014 года он мог бы отметить крестиком, но к тому времени уже не только стал более многословным, но даже успел написать роман «Влияния», поэму «Царство царя Крота», повесть «Отец Иван», множество стихотворений…
Впрочем, издать успел только факсимиле автографов Пушкина, да и то, только первый выпуск запланированного многотомного издания. С такой ревностью вычищая самую мелкую неточность в корректурах типографских клише, допущенных фотографией, что иначе как назвал этот труд П. Е. Щеголев «молитвенной данью», его и нельзя было назвать. Одним словом, Олег был «очень русским» литературным мальчиком.
Очень литературным: первым из царской семьи получил гражданское образование прежде военного – Александровский лицей.
Из царской семьи, из чего чуть ли не прямо следует, что, несмотря на домашнее образование, великий князь честно сдавал ежегодные экзамены Полоцкого кадетского корпуса.
И «очень русским» – поэтому в августе 14-го корнет Романов лейб-гвардии Гусарского полка, решительно отказавшись от должности ординарца при Главной квартире, писал в своём дневнике:
«Мы все пять братьев идем на войну со своими полками.
Мне это страшно нравится, так как это показывает, что в трудную минуту Царская Семья держит себя на высоте положения. Пишу и подчеркиваю это, вовсе не желая хвастаться. Мне приятно, мне радостно, что мы, Константиновичи, все впятером на войне».
27 сентября телеграмма штаба Верховного главнокомандующего сообщала:
«…при следовании застав нашей передовой кавалерии были атакованы и уничтожены германские разъезды. Частью немцы были изрублены, частью взяты в плен. Первым доскакал до неприятеля и врубился в него корнет его высочество князь Олег Константинович».
Дело было под Владиславовым, что в Литве, близ деревни Пильвишки. Один из раненых немецких кавалеристов – столкнулись, по сути, два отряда разведчиков, – уже с земли выстрелил в юного русского корнета.
А уже 28-го отец, великий князь Константин, прибывший в госпиталь в Вильно, приколол к рубашке умирающего сына Георгиевский крест его деда – солдатскую награду императора.
«Крестик Анпапа!» – прошептал князь Олег.
Он потянулся и поцеловал белую эмаль…
Вскоре больной стал задыхаться. Началось страшное ожидание смерти: шепот священника, последние резкие вздохи… «Великий князь, стоя на коленях у изголовья, закрывал сыну глаза; великая княгиня грела холодевшие руки…» – вспоминал кто-то из современников.
Последние слова Олега это были, или нет, но они были записаны:
«Я так счастлив, так счастлив. Это нужно было. Это поднимет дух. В войсках произведет хорошее впечатление, когда узнают, что пролита кровь
