на бунт народа. «Однако что-то надо делать», – думала Императрица и не находила ответа ни на один из своих вопросов.
Глава 6
После того как Государь наотрез отказался уезжать из Тобольска, Яковлев пришел в свою комнату, сел на кровать и обхватил голову руками. Направляясь сюда, он не думал, что придется столкнуться с такими трудностями. Телеграфный разговор со Свердловым вызвал много вопросов. Под главной частью «груза», которую требовалось немедленно доставить в Москву, конечно же, подразумевался царь. Но почему же тогда Свердлов не пошлет телеграммы в Екатеринбург и Омск и не потребует от местных Совдепов всемерной помощи ему, Яковлеву? Ведь их представителей, прибывших в Тобольск, приходится принуждать к подчинению фактически с помощью угрозы применить силу. Такая ситуация в любой момент может привести к конфликту, и Свердлов, конечно же, понимает это. Неужели он хочет, чтобы возник конфликт? Для чего? Для того, чтобы расправиться с семьей и всю вину за это возложить на Яковлева?
От этой догадки ему стало нехорошо. Он знал, что всякая власть цинична, но никогда не думал, что она может быть циничной до такой степени. Ему вдруг вспомнилось, как переглядывались между собой Урицкий и Троцкий, и теперь это тоже вызывало подозрения. Неужели они заранее сговорились и так блестяще разыграли перед ним спектакль? Что же делать теперь ему? Отказаться от выполнения задания и возвращаться в Москву? Но там его сразу же обвинят в измене революции. А что станет с царской семьей? Он только теперь понял, что ее ждет неминуемая смерть. И Николай, очевидно, интуитивно почувствовал это. Поэтому так категорично отказался уезжать из Тобольска.
Яковлев вспомнил бледного, страдающего от постоянных болей Наследника, издерганную непрекращающейся болезнью сына и унижениями заточения Александру Федоровну, прекрасные, но печальные лица великих княжон, и ему стало не по себе. «За что страдают они, – подумал он. – Только за то, что в их жилах течет царская кровь?»
Гузаков, лежавший в одежде на соседней кровати, повернул взлохмаченную голову и спросил:
– Что-то случилось, Василий Васильевич?
– Душа страдает, – положив руку на грудь, сказал Яковлев.
– А ты о ней забудь, – посоветовал Гузаков. – Сразу легче станет.
– Душа – самое ценное, что есть у человека, Петя. Нет ничего страшнее, чем стать бездуховным существом. Тогда становится дозволенным все. В том числе и власть над другими душами.
– А мне казалось, что мы с тобой уже давно души дьяволу отдали, – сказал рассмеявшись Гузаков.
– Мне тоже иногда это казалось, – вполне серьезно ответил Яковлев. – А выходит, что Господь просто так к дьяволу никого не отпускает.
– Я думал, что Заславский с Дуцманом передерутся, – сказал Гузаков. – А они, оказывается, одни и те же инструкции имеют.
– Чьи инструкции? О чем ты? – Яковлев вскинул голову и резко повернулся к Гузакову.
