их энергии, силы и гордости.
Эта лихорадочная строительная активность, эта тяжелая общественная надстройка неизбежно повлекли за собой радикальные перемены в индейском обществе. В главных городах индейские правители, жрецы или вожди, фактически исчезли. Их либо убили, либо отправили в далекую ссылку; или же они пошли на уступки, приняли крещение, европейские обычаи и продолжали жить как землевладельцы, назначенные местные губернаторы, даже как encomenderos, подобно высокопоставленным испанцам. Многие простые индейцы тоже быстро поняли смысл денежной экономики, а также то, какие экономические и общественные привилегии они могли получить благодаря тесному общению с завоевателями. В этой связи решение Кортеса отстроить заново Теночтитлан-Мехико и сделать его своей столицей имело очень большое значение. Он был достаточно мудрым, чтобы оценить престиж этого места, его «славу и значение», как он выразился, несмотря на неблагоприятные экономические и стратегические условия, ограниченную площадь и насыпные дороги, которые было легко блокировать. Вместо того чтобы оставить город в руинах как памятник величия культуры ацтеков после повторного захвата Теночтитлана, испанцы, осуществляя строительство церквей и жилищ на месте его храмов, не только уничтожили внешний вид города, который тот имел до завоевания, но и укрепились в нем, насадив свои традиции и сделав его религиозным и политическим центром. Мехико рос как город смешения культур, в котором испанцы и индейцы жили бок о бок каждые в своих barrios (районы). За восстановление города была уплачена страшная дань в виде жизней индейцев, их труда, но благодаря ему также началось плодотворное перемешивание испанских и индейских обычаев, которое с той поры осталось характерным для Испанской Северной Америки. К своим собственным высокоразвитым умениям индейские ремесленники быстро добавили новые умения, которым они научились у испанцев. Они могли добиться приема – хотя не без оказываемого время от времени сопротивления – во многие испанские ремесленные гильдии, которые появились в больших городах ближе к концу XVI века. Без сотрудничества с ними обширная работа по строительству церквей и городов в Индиях была бы невозможна. В Перу такое смешение было менее свободным и менее плодотворным. Европейское население было сравнительно малочисленнее и жило более обособленно. Лима, как мы уже видели, изначально была чисто испанским поселением. Сопротивление индейцев европеизирующему влиянию хотя и было в основном пассивным, зато долголетним и стойким. Однако в Перу, как и в Новой Испании, испанские общины вскоре обрели индейское население, включая квалифицированных ремесленников, владельцев торговых лавок и торговцев вразнос, привлеченных как заработками, так и возможностью избежать бремени податей и трудовой повинности, которыми были обложены их деревни. В рудниках, помимо тысяч чернорабочих, набранных по принуждению, было много квалифицированных и высокооплачиваемых индейских
