папа, наконец, уверовав в моё раскаянье, окончательно расслабляется и погружается в обсуждение планов на выходные. Удручённая перспективой совместного досуга, я лишь утверждаюсь в своём решении незамедлительно начать выкуривать Трошиных из нашей с отцом жизни.
Придав лицу несчастное выражение, я ссылаюсь на головную боль и, извинившись, удаляюсь к себе. Затем, выждав за дверью пару минут, пробираюсь в отведённую Ринату комнату. Сердце противно ноет от ревности. Да уж, папа для своего пасынка расстарался на славу. Противоположная от двери стена полностью зеркальная, а боковую украшают фотообои с изображением ночного города. Строгая, тёмная мебель гармонирует с белыми стенами и нереально пушистым ковром. Мысль, что всё это великолепие предназначено Ринату, вызывает во мне зубной скрежет.
"Проклятый Тролль! Послал же тебя чёрт на мою голову".
"Чмо пришло!" – гнусаво звучит сбоку. Вот в этот момент, подстёгнутая издёвкой, моя решительность крепнет окончательно. Я хищно улыбаюсь неказистому Гере и распахиваю окно, впуская внутрь зимнюю стужу и метель.
–Ну, что, умник, готов полетать? – весело напеваю я, открывая стоящую на тумбочке клетку. – Дорогу на родную помойку сам найдёшь!
Гера либо слишком умный, либо откровенно тупой, потому как покидать родные стены отказывается наотрез.
–Кыш! Кыш, ядрёна вошь! – голосит Гера, прижимаясь к стальным прутьям. – Чмо!
Его наглость отражается во мне ослепляющей злобой.
–Всё равно будет по-моему! – шиплю я, просовывая руку в клетку, – Всё будет только так, как я захочу. А я хочу, чтоб вы все свалили из моей жизни!
Гера перебирает короткими лапками, цепляясь ими за решётку, в тщетной попытке избежать моих рук. Напрасно, настойчивости мне не занимать.
–Не уйдёшь! – ликую я, когда мне удаётся ухватиться за короткий, бурый хвост. Миг и мощный клюв до самой кости прокусывает основание моего мизинца. Злость, какой я ещё не испытывала, мутной пеленой застилает глаза. Боль отходит на второй план, остаётся только дикое желание добиться своей цели. Гера хрипло матерится и кусается, но мне уже безразлично. Его барахтающаяся тушка, в конце концов, оказывается в моих руках, вот, что действительно имеет значение.
– Карина, что ты делаешь?
Вопрос звучит недоверчиво и как-то зловеще. Я вздрагиваю и Гера, пользуясь случаем, вылетает из моих рук. В полнейшем ступоре я смотрю, как он грузно пикирует на плечо ненавистного Рината.
– За что ты так с нами? – с обидой спрашивает парень, закрывая окно.
– Не понимаешь? – мой голос звенит от возмущения.
– Нет.
– Придуриваешься? – уточняю я, медленно приближаясь к нему. Меня забавляет застывшее в его разноцветных глазах замешательство. – Вы запудрили голову моему отцу, но это ещё не значит, что я буду с этим мириться. Папа – только мой! Убирайтесь, или я превращу вашу здесь жизнь в ад.
– Хватит, –
