мебель. Айн Рэнд увидела, что мой ассистент подходит к ее креслам, и Нойтра, жестикулируя, указывает ему на одно из кресел: «Передвиньте его чуть дальше».
Айн Рэнд находилась слева от меня и тут же сказала: «Мистер Нойтра, что вы делаете?» – «O, мы отодвигаем это кресло». – «Почему?» Он, кажется, ответил ей в том духе, что оно мешает воспринимать архитектуру. И Рэнд сказала моему молодому помощнику: «Нет, пожалуйста, верните его обратно».
А почему ей было важно, чтобы кресло осталось на прежнем месте?
Так было у них заведено. Это было любимое кресло O’Конноров. Она чрезвычайно любила комфорт. А Нойтра решил сдвинуть ее кресло. Его внутренне возмущало, что эта тяжелая, уютная мебель не согласуется с его линиями. Он думал прежде всего о собственной архитектуре. «Не смейте прятать мои линии за креслом» – такова была его позиция.
Возникали ли какие-нибудь другие сложности?
Большая часть нашего времени уходила на работу, даже до самого вечера, и ужинали мы у нее. Это были прекрасные вечера. Айн Рэнд, O’Коннор, Нойтра, мой ассистент и я.
Мы разговаривали о жизни вообще, o нашей работе и о ее произведениях. Тогда Рэнд работала над романом Атлант расправил плечи, а ее Источник уже пользовался всемирной популярностью; нельзя сомневаться в том, что эта книга является одной из самых успешных во всей истории мировой литературы. Нойтра сделал замечание по поводу эпизода, в котором Говард Рорк взрывает один из своих домов, в проект которого были внесены чуждые ему изменения, и усомнился в том, что архитектор имеет право взорвать построенный им дом. Она ответила, что у него было право на это: он может делать со своим зданием все что угодно, оно принадлежит ему.
Кроме того, она сказала, что в романе, над которым работает, поднимаются вопросы экономического развития, которые она приравняла к возведению супермаркета в местечке, где до этого лет пятьдесят существовала только небольшая семейная бакалейная лавка. Они зарабатывали не слишком много, но все же им хватало на жизнь, a вот после того как по соседству построят и откроют супермаркеты A&P[93], все увидят, что в семейной лавке будут продавать кварту молока за десять-пятнадцать центов, а в A&P по семь-восемь центов за кварту.
Я назвал такую перспективу «недобросовестной конкуренцией», и она сразу взвилась. «Конечно, у них есть право поступать подобным образом. Если маленький магазинчик не способен конкурировать с A&P, он не имеет права существовать».
Я сказал: «Но таким образом они добывают свой хлеб насущный. Если считать, что подобные поступки, в манере гангстера с пистолетом оправданы, – то вы или понижаете цену на молоко, или выходите из дела. Пиф-паф, и вас нет». Она рассердилась, возвысила голос, обвинила меня в наивности и сказала: «Мистер Шульман, вы молоды [тогда мне было двадцать семь лет] и, очевидно, мало знакомы с жизнью. Вы фотограф, вы щелкаете своей камерой для мистера Нойтры и не имеете никакого отношения к миру конкуренции». Айн Рэнд не ошиблась в отношении
The Great Atlantic and Pacific Tea Company, сеть супермаркетов и винных магазинов, в основном работающих в шести штатах США. (
