Paramount. Айн была тогда рецензентом.
Обычно я посещал Айн самостоятельно, в компании Маррея Ротбарда и Херба. Мы садились кружком и разговаривали. Разговаривали обо всем, но в основном слушали ее. Я пребывал в постоянном ужасе: вдруг она задаст мне такой вопрос, на который у меня не найдется правильного ответа. И потому я просто сидел «у ее ног» и задавал вопросы.
Опишите ее внешность и личность.
Когда я думаю об Айн, она представляется мне сидящей скрестив ноги на громадной оттоманке в своей квартире на 36-й стрит, курит сигареты в длинном мундштуке, а на голове ее очень характерная, я бы сказал, суровая прическа. Во время разговора она смотрела на тебя столь пронзительным взором, который буквально завораживал и едва ли не пугал меня.
Существовали ли у вас какие-то конкретные вопросы к ней?
Я хотел узнать у нее об объективизме. Я вышел из колледжа с листом бумаги в руках, который утверждал, что я кое-что будто бы знаю, однако мне казалось, что я не знаю вообще ничего. И я с огромным облегчением обнаружил такую точку зрения, которая вдруг наделила меня ответами на любой вопрос. То есть я начал расспрашивать ее о так называемых «сложных случаях». Я был воспитан в вере в братство людей, открытое и социально ответственное общество и так далее, и меня интересовало, как именно либертарианцы разбираются с этими вопросами.
Как она лично держалась во время ваших бесед?
Она была очень любезна со мной. Она всегда держалась очень сердечно до тех пор, пока мы слегка не поцапались.
По какому поводу?
Тогда я учился в семинаре фон Мизеса, и она была знакома с ним. Я был дома, в Калифорнии, и однажды она позвонила мне, что стало нашим последним контактом. Она сказала, что была с Мизесом в гостях у Хэзлитта, и у них вышел вот такой спор. Вопрос заключался в отношении к воинскому призыву. Она возражала против него, и меня нисколько не удивило, что Мизес не согласился с ней. Эти австрийцы, в которых мы видели своих гуру и основных теоретиков по экономическим вопросам, на самом деле не были либертарианцами, соответствовавшими нашему строгому определению. Мы читали Дорогу к рабству[129], и выводы, которые Хайек делал в отношении государственной власти, общественной безопасности и прочих вопросов, звучали для нас подлинной анафемой. Каким-то образом мы упустили это из вида и видели в Хайеке одного из самых важных для нас гуру. Могу представить, что Мизес считал призыв допустимым при определенных обстоятельствах.
Какую цель преследовала Айн Рэнд этим телефонным звонком?
В то время я состоял в семинаре Мизеса, и она, по сути дела, сказала следующее: вот его точка зрения, вот моя. На чьей ты стороне? Выбирай. Тебе придется принять решение. В таком случае, воздерживаюсь, – ответил я. – Она сказала: это невозможно, – и больше мы с ней не разговаривали.
И вы остались у фон Мизеса?
Да, и остался надолго. Его жена стала крестной матерью одного из моих детей, и портрет его стоит сейчас на моем
Фридрих Август фон Хайек (1899–1992) – австрийский экономист и философ, представитель новой австрийской школы, сторонник либеральной экономики и свободного рынка. Лауреат Нобелевской премии по экономике (1974). В его популярной книге
