раз, когда мы пересекались на дежурстве.
Я, в общем-то, почти не сомневался, что Алла не найдёт в этой идее никаких нравственных дефектов, так что в горячем энтузиазме, с которым она приняла Лёнин план, не было ничего удивительного. Что касается моего отрицательного отношения к взяткам, то этот аспект показался ей настолько ничтожным, что она даже не удостоила его серьёзных возражений, – взять деньги «за риск» казалось ей вполне правомерным, ничуть не постыдным и даже не заслуживающим порицания.
Впрочем, примерно такую реакцию я и предполагал. За время нашего знакомства Алла несколько раз сокрушённо вспоминала о том, как, закончив заочное обучение в университете, вынуждена была расстаться с не очень престижным, но зато исключительно доходным местом – она работала в банковском отделении по обмену валюты. По её словам, за счёт колебаний курса в ту и другую сторону и с помощью творческого подхода к этой информации она «снимала» с клиентов в среднем по тридцать-сорок долларов в день в качестве «приварка» к своему заработку – то есть почти в два раза больше того, что зарабатывала официально. И никаких угрызений совести, разумеется, не испытывала. У нас как-то раз был разговор и о некоторых подобных возможностях, связанных с моей работой, причём Алла искренне недоумевала, почему я не беру взяток – ведь сами же дают! Даже вымогать не надо!
Вообще, я должен заметить, что отношение моих соотечественников к взяточничеству меня крайне огорчает и даже обескураживает. Люди отказываются понимать, что это, вероятно, самая большая проблема страны. Я не оговорился, именно это. Не терроризм, не экологические катастрофы, не СПИД и даже не родной и привычный бытовой алкоголизм. Нет, я вовсе не собираюсь строить из себя святошу. Я тоже не вполне «чист» и булькающие и вкусно пахнущие подношения не всегда отвергаю. Но, во-первых, есть разница. То ли ты берёшь неправедную мзду за то, что обязан делать по служебной инструкции и по совести. То ли благодарный пациент, которого ты совсем недавно, едва поправившегося, выписывал после серьёзной операции, вдруг появляется у выхода больницы после твоей смены, чтобы предложить тебе «врезать по стакашку коньяку». А во-вторых, и такие подношения мне, в общем-то, претят. Если я могу дипломатично, без взаимных обид, отказаться, то отказываюсь, чем удивляю даже невинного, как младенец, Вадика Большакова. Он действительно очень порядочный человек, но и для него мздоимство – норма жизни. Кстати, с отцом и матерью Нины я тоже в своё время испортил отношения из-за своего длинного языка и не к месту резко высказанного отношения к взяткам. Моя Нина – даром, что вне родительского дома проявляла настойчивую склонность к аристократическим замашкам, не меньше, чем как какая-нибудь обедневшая, но получившая наилучшее образование в закрытом пансионе баронесса, – на самом деле выросла в провинциальном городке, в семье шахтера и заведующей заводской столовой. Свой первый после женитьбы годовой отпуск я провёл с
