от плотины. За населённым пунктом по имени Майна – глухая тайга, бегали волки. Для снабжения стройки к створу плотины протянули одноколейку. По ней возили не только стройматериалы, но и рабочих. Строго по расписанию электровоз с несколькими вагонами мотался от поселков Майна и Черемушки до стройки, привозя и отвозя строителей. По сей день по оставшейся со времен строительства одноколейке каждые полчаса ходят туда и обратно уже не электровозы, а трамваи, изготовленные в Ленинграде специально для Саяно-Шушенской ГЭС. С дверями на обе стороны – одноколейка. Бензин нынче дорог, а электричество своё.
Болтаясь по бетонным подземельям станции – и уже начиная соображать, что к чему, я вдруг нарвался на своих соседей: с грохотом и ядовитой пылью они ломали толстую бетонную стену диспетчерской, потом выпускали сквозь пыльную дыру связку серебристых кабелей… коммутационный шкаф, должный красиво соединить все кабели в себе, был отодвинут в сторону, как ненужная мебель.
– Так это ж всё не работает! – радостно объяснил мне тощий, кивая на шкаф. – Бея страна поставляет с разных концов – в результате ничто ни на что не налазит! Без нас, пусконаладчиков, это все железо. Только мы можем гайку диаметром четыре дюйма напялить на болт диаметром в восемь дюймов. Без нас – всё металлолом!
В номере они появились ночью – и вскоре их унесла «матаня».
Писатель Попов рассказал не только об отдельно взятых одиночках, работавших днями и ночами. Однако особо тёплые чувства к автору Горин испытал от описания массового совкового психоза – энтузиазма масс по случаю пуска первого гидроагрегата. вгп видел этот «психоз» своими глазами и честно рассказал, как это было.
Берега были забиты людьми на несколько километров от плотины. Была ночь накануне решающего дня, давно намеченного планового срока, странным образом совпадающим с днём рождения Генерального секретаря, хотя нигде это официально не афишировалось: «с культом личности» слава богу, покончили!». Склоны жили. Уверен, что никакой стадион «Маракана» никогда не будет столь громаден и столь радостно возбуждён. Включение должно было произойти около полуночи – чтобы наутро, на завтрак, уже подарить Генеральному новую, самую мощную ГЭС. Все ждали – на ветру в темноте, и думали, мне кажется, не о Генеральном.
И вот по склонам грянуло «Ура!» – вверх полетели каски и матерчатые шлемы. Светящиеся буквы на станции – «Запустим в срок» – вздрогнули и загорелись снова – уже от собственного тока! Были забыты все обиды и ссоры – все были счастливы в этот миг».
Каково? Аж слеза прошибает. И повёз Валерий Попов очерк про то, что видел своими глазами в редакцию журнала.
– … Что ты здесь развёл? – Шеф поднял свои усталые глаза от моей рукописи. – Для чего я тебя посылал? (Поехал бы сам). Ты должен был нащупать проблему и о ней написать.
Отсюда, из кабинета, ему, конечно, виднее. Без проблем нельзя!
– А на хрена им
