является обязательным компонентом в высшей школе современной России, выступает основой формирования мировоззрения и сознания каждого военного профессионала. «Любовь к мудрости» не приходит сама по себе, ей нужно учиться всю жизнь. Изучая окружающий мир, познавая себя, человек изменяется через труд, понятия, суждения, умозаключения, ошибки и неудачи. За последние годы трижды менялись требования Гособрстандарта по структуре и дидактическим единицам курса философии, внося «определенную неопределенность» как по форме, так и по содержанию его изучения.
Сегодня не так часто можно увидеть человека, читающего книгу (тем более философского содержания) в транспорте, на отдыхе. Молодежь предпочитает иные источники информации (электронные носители, интернет), забывая известную мудрость, что всякое новое – хорошо забытое старое. Свободный доступ к информации, восприятие истины на веру, без осознанного труда, целенаправленное зомбироание сознания нового поколения, поверхностное знание объективной реальности, основанные на трафаретах, клише, массовой поликультуре порождают бездуховность, равнодушие.
В свое время учителя прививали любовь к литературе, учили читать с карандашом, выделяя наиболее значимые места, а затем переносить избранное в личный архив – «Выписки из прочитанной литературы». Периодически обращаясь к записям, мы воскрешали в памяти не только сюжет литературного произведения, но и оценивали его по- новому.
В духовном мире человека есть такие сферы, где сходятся горизонты философии, искусства, морали и других форм общественного сознания. Органичной и глубокой является взаимосвязь искусства и литературы с философией, особенно поэтического творчества с философской проблематикой. В определенном смысле можно сказать, что именно поэзия ближе всего стоит к философии [3: 52–84].
В субъективных переживаниях писателя (лирического героя) находят отражение общезначимые мотивы – движения души, глубины мысли, полеты воображения. Великие литераторы поднимали свое лирическое «я», свою художественную совесть до уровня общечеловеческих переживаний, чувствований, стремлений, выражая мироощущение той или иной эпохи, нации, народа, профессии. Глубоко личное, часто интимное, становилось общезначимым, единичное-общим, мимолетное – вечным (запечатленным на века). «Лирическое произведение, – пишет Шеллинг, – вообще есть изображение бесконечного или общего в особенном». Бытие «всякой лирической поэзии есть изображение бесконечного в конечном, но коль скоро она движется, лишь в порядке последовательности, то благодаря этому возникает противоположность бесконечного и конечного, как бы внутреннее начало жизни и движения» [10: 346]. Здесь важен диалектический момент живой ткани художественного произведения, хотя Шеллинг, как объективный идеалист, и отдает приоритет общему. В действительности общее кристаллизуется лишь во множестве единичных событий, отдельных явлений. Общее существует лишь в отдельном, через отдельное. Всякое отдельное есть (так или иначе) общее. Такова структура любой реальности, объективной и субъективной, в том числе художественной, такова и структура познания.
Художественный
