щебень на землю. Не кажется ли тебе, что экскаваторщик, не в лучшем состоянии, чем наш железнодорожник?
– Похоже на то, – грустным тоном прогудел Макаров, отвернувшись от экскаваторщика. – Что будем делать, Рудольф Васильевич? Не дожидаясь моего ответа, Макаров снова стал тормошить железнодорожника. Железнодорожник только отмахивался вялыми руками, как будто прогонял назойливых мух, а сам продолжал храпеть. Все попытки и усилия Макарова привести его в чувство, потерпели крах. Железнодорожник был невменяем.
Видя бесполезность затеи Макарова, я сказал:
– Перестань его тормошить, Иван Григорьевич! Это тебе ничего не даст. Толку с него всё равно никакого, как в той поговорке: как с гуся – вода! Попусту тратим драгоценное время. На этой, Богом забытой станции мы, вероятно, на интересующий нас вопрос, как сам видишь, ответа не получим. Не так ли сыщик?
Я испытующе посмотрел на Макарова.
– Ты прав, Рудольф Васильевич. Полдня уже потеряли, результат нулевой, – каким тоном проговорил Макаров, я понял, что он расстроен и нервничает. Это и понятно. Когда ехали сюда, надеялись получить хоть какие-то сведения. Как же не понервничаешь тут? Не только тут занервничаешь, а завоешь! Жаль только, что вой наш никто не услышит. Чтобы хоть как-то успокоить своего опера, я сказал:
– Иван Григорьевич, у меня в голове зародилась одна интересная идея. Идея эта, как мне представляется, – стоящая. Если эту идею воплотим в жизнь, картина получится маслом.
Выслушав меня внимательно, Иван Григорьевич оживился.
– Идею свою можешь изложить мне? Обсудим, может, вместе, а?
– Идея для того идея, дорогой Иван Григорьевич, чтобы воплотить её в жизнь, и посему, она должна стать достоянием заинтересованных лиц… В данном случае, для тебя, так как других лиц возле нас нет. Итак, то, что хотели узнать у железнодорожника, к нашему сожалению, этого не случилось. Так? Так, так, можешь не отвечать. Давай-ка испробуем другой, более реальный, осуществимый путь. Может, получится узнать ответ этот вопрос у проводника поезда? Узнать, какой поезд проходил в ночное время через эту станцию и, соответственно, установить, кто сопровождал из проводников его?
– Идея, несомненно, стоящая! – воскликнул на радостях Макаров и тут же предложил, немедленно претворить ее в жизнь. – Едем в посёлок Усть-Донецк!
Я удивлённо уставился на воодушевлённого и радостного Макарова.
– Твой порыв, Иван Григорьевич, я понимаю и с удовольствием согласился бы, но, увы… Как ты представляешь себе это сделать? У нас с тобой, кроме своих, то есть «наших» ног, другого: везущего, летающего транспорта нет, и сегодня негде его взять. На своих ногах, пешим ходом, более ста километров, мне, кажется, фантастика и не более! Не так ли мой дорогой опер?
– Я прекрасно тебя понял, Рудольф Васильевич. Ты совершенно прав. Чего греха таить, как топали пять, десять лет тому назад на своих родных, так и топаем, по сей день. В космос летаем, атомные станции, ледоколы, подводные лодки строим, а мы топаем
