делают католики во время молитвы. Она ответила не скоро.
– Поступайте, как велит вам долг, сэр. Если вы полагаете, что необходимо вооружить заговорщиков, даже если это нужно только для спокойствия совести вашей, я не могу и не желаю этому противиться.
– Лейтенант, – приказал Берендорф одному из младших своих помощников, – скажите доктору, чтобы он доложил лорду N обо всем, чему вы стали свидетелем и просил его участия в этом деле.
– Сэр, – воскликнула леди N, – прежде чем расстаться быть может навсегда, забудьте свое оскорбление.
Говоря это, она протянула Берендорфу письмо, запечатанное, как я успел заметить собственною его печатью. Командор хотел было бросить его за борт, но леди N не позволила этого сделать, и сломав печать показала ему чистый лист без единой надписи.
– Мне было бы больно думать, что вы навсегда останетесь при дурном обо мне мнении, – заметила она, – я позволяла себе угрожать, это правда, но никогда не намеревалась причинить никакого иного вреда.
– Вы действительно сняли немалую тяжесть с моего сердца, которое привыкло заключать в себе нежность и доверие, какие только может питать отец к дочери, и которому нелегко было примириться с мыслью, о том, что она способна ввергнуть его в пучину горя. Но, знайте, что ни при каких обстоятельствах я не был бы о вас дурного мнения.
Не стану утомлять вас подробностями боя, до которых, сударь, вы не охотник. Скажу кратко, что из почти сотни человек нашей команды уцелело не более двадцати, что друг мой Филипп был заколот шпагой, что Берендорф получил опасное ранение в голову, что Бакстон пал под градом пуль, закрывая моего друга, которого уберег своей смертью от гибели, что корабль наш был взят на абордаж и лорд N вручил дону Лекардо свою шпагу.
Нас построили в ряд, связали и представили победителю в качестве трофеев. Дон Лекардо очень любезно приветствовал лорда N, извинился перед его семейством за причиненное беспокойство, прося их снисходительности к тому обстоятельству, что он внезапно очутился в гостях на ««Эдгаре», хотя и не имел чести быть приглашенным.
Галеон его шел в испанские колонии, куда и нам вместе с грузом предлагалось следовать. Но Фортуне вновь было угодно пощадить нас. Той же ночью испанец был атакован двумя английскими кораблями, конвоировавшими груз, вышедший из Нью-Йорка и направлявшийся в старый свет. Скоро нападающие добрались до нас и мы, вновь взявшись за оружие, получили обратно свой «Эдгар». Впрочем, последний переходя их рук в руки, получил настолько серьезные повреждения, что лорд N счел более выгодным поджечь свою собственность, чем отводить ее на верфи, и приказав всем перебраться на наш транспорт, просил его капитана лечь в дрейф и искать любезности у командора английского конвоя, чтобы воспользоваться возможностью получить все необходимые для оставшегося нам перехода, припаса.
Мой друг не находил себе места. «Не имея обычных своих средств, чтобы отвлечься от снедавшего
