style="font-size:15px;"> Со мной? Конечно же нет! Конечно же не в порядке. Я… Я впервые ощущаю себя рыбой, выброшенной на берег. Воздуха не хватает, сердце колотится с такой силой, словно хочет разнести вдребезги грудную клетку и вырваться наружу. Во рту пустынная сухость, только перекати-поле не катается.
– Дда, Павел Геннадьевич. С утра немного нездоровится, п-похоже, что чем-то отравилась.
– Своими соленьями?
Людмила вздрагивает. Он заметил это?
– Ннет, я не знаю чем. Ничего такого особенного не ела, – Людмила ставитчашку перед Павлом Геннадьевичем, и старается не смотреть на него.
Спрятать взгляд, скрыть эмоции!
Когда же подносит чашку к руке Фердинанда Сергеевича, то не может справиться с дрожью.
Чашка выпадает и разливается…
Коричневая волна цунами захлестывает его руку!
Я пропала…
Людмила закрывает глаза и пятится.
Темные силы, за что вы со мной так? Что я сделала?
– Людмила, нужно аккуратнее, – вместо крика боли раздается спокойный бархатный голос.
Людмила спиной касается холодной стены и открывает глаза. Фердинанд с улыбкой смотрит на неё. Женщина же готова упасть на колени и молить о прощении. И за меньшие провинности в людей ударяли молнии Святого огня, а сейчас…
– Всё хорошо, Людмила. Я в порядке, – зеленые глаза также приветливы, как и при первом появлении в её жизни.
Фердинанд Сергеевич проводит пальцами по обожженному месту, и возникает голубоватое свечение. Он лечит себя. Какая же у него железная выдержка – даже не вскрикнул от кипятка. Бумаги с печатями залиты коричневой влагой. Хорошо ещё, что на них не проставлены подписи Великого инквизитора, который с холодной усмешкой взирает на женский испуг. В его глазах мелькает удовольствие? Он уже представляет, как будет «наказывать» секретаря? Или они это сделают вместе?
– Неаккуратно, Людочка. Очень неаккуратно, – холодный голос заставляет колени дрожать отчетливее, но не от возбуждения, а от страха. – Это ваш первый промах. Очень надеюсь, что он будет последним.
«Иначе тебя ожидает смерть!» – завершает его речь мысленный голос.
– Я… Я… Извините, пожалуйста. Простите мою неловкость, я сейчас всё уберу, – Людмила опрометью кидается к столуи пытается спасти от расползающейся жидкости бумаги с печатями.
– Людмила, успокойтесь. Это лишь образцы документов, которые я хотел изучить дома. Сейчас мы распечатаем новые. Правда, Павел Геннадьевич? – ладонь Фердинанда Сергеевича ласково накрывает женское запястье.
Какие твердые пальцы. Такое ощущение, что это теплый мрамор коснулся её кожи. Будто в Летнем парке она дотронулась до руки памятника одного из Великих правителей. Твердые пальцы, но прикосновение получилось нежное. Людмила снова чувствует, как загораются щеки. Фердинанд Сергеевич незаметно подмигивает.
