p>Палундра
Бриг разворачивался левым бортом к испанскому фрегату, надо было успеть сделать залп раньше. Фрегат успел сделать залп первым, обе орудийные палубы закрыло пороховым дымом, пронзительно засвистели книппеля.
– Палундра! Fall under! – паруса и реи грота рухнули вниз, бриг потерял сразу половину такелажа, но команда была дана вовремя. Моряки остались невредимы за исключением царапин и ссадин от щепок. Корабли с полного хода в гнетущем молчании сходились бортами. Время тянулось мучительно долго и, наконец, разорвалось глухой командой.
– Крюки и сабли к бою! Не выдай, братцы!! – командир в порванном кителе и треуголке, ухватившись за снасти свисающие с фок-мачты, упирался ногой в кнехт-ворот, возвышался над всеми.
– На абордаж! – истошный крик, свистки боцманов утонули в стуке сошедшихся борт о борт, свисте снастей и топоте ног. Команда не хотела сдавать корабль, понимая, что никого не пощадят.
– Бей, руби! – люди сошлись в отчаянной схватке за корабль, за жизнь, за место под солнцем в этом море.
…
Февраль 1947 года. Сибирская стужа вымораживала через старые фуфайки и бушлаты. Строй из молодых курсантов речного училища ёжился на плацу перед тёмным зданием с широкими окнами, которое возвышалось над всеми прилежащими лачугами, старыми мазанками, враставшими в землю.
– Здравствуйте. Я новый директор нашего училища, а вы, надеюсь, его славная команда.
– Здрасьте, и чо на морозе то стоять, сам вон в шубе – шеренги нестройно загудели в ответ.
– Вот это шуба!
Так с того построения и прилипло прозвище к Кобалину Петру Васильевичу «Шуба», а потом и это славное имя перекочевало на всё училище ГПТУ-2 речников. Красноярское речное училище комсостава тогда ещё находилось в зачаточном состоянии, а основные кадры речников ковались именно Шубой. Обмундирование, бесплатное питание в столовой, общежития в Затоне, летняя практика на судах ордена Ленина Енисейского речного пароходства и мастера и преподаватели, которые сами отработали на флоте ни один год. Слава училища была непреложна. А потому и все флотские традиции сохранялись неукоснительно и бережно.
– Палундра! – всё общежитие слетело по лестницам со второго этажа, хлопало дверьми на первом, проносилось мимо голландки, перевернув ведро с углём.
– Палундра! – бушлаты и шинели в спешке не одевались, но неизменный атрибут флотского оружия, ремень с начищенной бляхой, крепко зажат в руке.
– Молодой, бей! – второкурсник уже изнемогал от наступивших на него троих парней, пришедших утверждать своё превосходство из-за железной дороги со стороны Злобино. Разбитая голова, дикий взгляд и кровь по лицу. Сашка неумело намотнул ремень на руку и ударил бляхой по спине ближнего к нему здорового парня со штакетиной в руке. Тот охнул и упал на колени. Удар был неумелый, но сильный, стёганая фуфайка не смогла смягчить его. Ещё и ещё, несколько растерянных ударов по плечам и голове. Сашка побежал дальше, в гущу драки, отбивая направо и налево бляхой набежавших железнодорожников. В этот вечер нападение было массовое, злобинские откуда-то прознали что на Базарной в общаге осталось мало народу. Речники разъехались на ноябрьские праздники по домам в деревни.
– Аа! Падлы, поубиваю! – тельник со свежими каплями крови и дикий взгляд, ноги в клешах вросшие в утрамбованный снег перед крыльцом. Шубинцы, малой но крепкой, группкой встали спиной к спине. Растерянные таким отпором злобинские ребята откатились и рассосались за темными домами, как их и не было.
– Молодец, не сдрейфил салага наш, – второкурсник Лёха с разбитым лицом пожал руку.
– Да чо там не сдрейфил, страшно было, вдруг не поспею.
– Ну, суки, как скараулили нас, – уже облегчённо смеялись двое старших парней, которых и подловили незваные гости, когда те возвращались с клуба КСРЗ, расположенного в старой пожарке.
– Мужики, что у вас тут? – из соседней общаги котельщиков выскочил запоздало Серёга, Колькин и Сашкин земляк.
Группу котельщиков не обмундировывали, ремня с бляхой у него не было, потому в руке была зажата печная кочерга. Серёга растерянно улыбался. То ли в самом деле поздно услышал, то ли не решился в драку кинуться. Противник то с численным превосходством был.
– Да нормально уже всё, иди спи, Серёга, – дверь за Колькой гулко хлопнула.
На дворе освещённом тусклой лампочкой со одного столба никого не осталось. Мозглый ноябрь падал на утоптанную землю колючим снежком. Сашка последовал за братом в тепло деревянного дома. Разница их в возрасте нивелировалась одним годом болезни, потому и всего одним курсом учёбы отличались в училище, хоть и старше был Колька на два года. Поступали оба в одно училище, поскольку в Красноярске жила
