комнаты, надев махровый ярко-желтый халат и обернула голову полотенцем.
Осторожно, чтобы не поскользнуться, прошла босиком на кухню, придвинула стул и, встав на него, достала из шкафчика керамическую кружку с фиалкой. Налила воды из графина. Мучительная жажда спала, когда вода разлилась во рту, смочила пересохшее горло. Набрала номер Ксении Александровны. Послышались гудки. Наконец, услышав спокойный мелодичный голос хореографа, сердце забилось, словно сумасшедшее. От волнения я нервно облизала моментально пересохшие губы, голос дрогнул, и я сильнее прижала радиотелефон к уху:
– Здравствуйте, Ксения Александровна, – поздоровалась я, садясь на стул.
– Здравствуй, Варенька! У тебя завтра сколько уроков?
– Четыре. Освобожусь в шестнадцать-тридцать, – быстро проговорила я.
– Отлично! Буду ждать тебя в студии в пять вечера. У меня приятный сюрприз для тебя. Надеюсь, ты будешь рада.
Узнав о завтрашнем сюрпризе, который приготовила для меня хореограф, мне стало любопытно, что это будет.
– О, сюрприз! Мне уже не терпится узнать! Сегодня точно ночь пролежу без сна – буду думать о сюрпризе! – счастливо рассмеялась я, наливая в стакан воды и отпивая из него.
– Нет, тебе стоит лучше выспаться, потому что завтра будет тяжелый день. – Из трубки донесся глухой стук. Духовка, скорее всего.
– Вы что-то готовите? – поинтересовалась я.
– Да, манник.
– О, извините, – начала вдруг извиняться я, – вы готовите ужин для своей семьи… Муж, наверное, скоро придет с работы.
– Ничего страшного. Да, мы с сыном собираемся чай пить с манником.
– Извините, – еще раз извинилась я. Думаю, что я сказала лишнее, чего нельзя было говорить, поэтому в моем сердце поселилась безысходность. Все так же продолжала сидеть на стуле, чувствуя, как щеки вновь наливаются предательским румянцем. Продолжая мысленно себя ругать за то, что влезла не в свое дело, надеялась, что не обидела ее. Заметила лежащие на столе возле раковины бумажные салфетки, встала, прошла по прохладному полу, выложенному плиткой, несколько раз чуть не поскользнувшись. Сердце сильно начало стучать в груди, подошла к столу и, взяв салфетки, сжала их. Телефон держала в ладони. Когда сильно начинаю нервничать, стараюсь взять какую-либо вещь и начинаю крутить в руках, таким образом, успокаиваюсь.
– Варя, все в порядке, ты ничего плохого не сказала, чтобы извиняться, – старалась заверить меня хореограф. – Так что не нервничай понапрасну.
– Хорошо, – тихо сказала я, с силой сжимая в руке салфетки. – Не волнуйтесь, для меня все дни одинаковые. «Тем более, лишь в танце я могу раскрыть свою душу», – произнесла я тихим голосом, положив салфетки обратно на стол. – Приятного вам чаепития, – пожелала я.
– Спасибо, – поблагодарила она. – А насчет души ты полностью права, Варя. Что ж, до завтра!
– До свидания, – попрощалась я, заканчивая телефонный разговор и возвращаясь
