№ 3, 1991.)
Как замечательно была осуществлена печально знаменитая акция – безопасное и комфортное путешествие (персон, по сути, вражеских) через Германию в пломбированном вагоне, написал Владимир Бурцев в статье «Наше несчастье и наш позор», напечатанной в газете «Общее Дело» 16 октября 1917 года:
«Вильгельм ΙΙ сделал то, чего в его положении никто, никогда, ни для кого не делал: он через свою территорию пропустил подданных воюющей страны… Проклятый Вильгельм хорошо знал, что он делал!»
(Кубань, № 6, 1990.)
После падения самодержавия обозначенный Сувориным сброд, но уже не дворянский – другой, из низших слоёв, выявил тенденцию плодиться, но в какие – то исторические моменты мелким назвать его было трудно, ибо сам о себе он так не думал.
«Поезд Наркомвоена 8 августа 1918 года состоял из 12 вагонов… работу фактически одного Троцкого обеспечивли 232 хорошо обутых, одетых, накормленных человека.» (Тут следует добавить, что «народный комиссар» передвигался под защитой броневика и отрядов: пулемётного, боевого морского, латышского стрелкового полка, кавалеристов – в общей сложности в количестве 85 человек.)
А у императора Всея Руси, пожалуй, подобные вещи выглядели скромнее: поезд был из 8 вагонов и сопровождающих скорее всего было раза в два меньше.
(Данные взяты из Военно – исторического журнала, № 9, 1990..)
Понять немудрено, что случилось в дальнейшем со страной.
«Если истребили дворян – помещиков, т. е. старый русский культурный класс, одаривший мир Пушкиным, Грибоедовым, Гоголем, Тургеневым, Гончаровым, двумя Толстыми и прочими deis minoribus; если истребили офицеров, на которых держалась военная мощь, в значительной мере и умственная; если уничтожили бюрократию, которая составляла спинной хребет русской национальной организации; если вылущили русских торговцев и промышленников; если зарезали интеллигенцию – новый культурный класс России, шедший на смену дворянству; если карательными отрядами выжгли хозяйственного мужика, базис мощных низовых русских соков, зародыш будущего культурного класса; если уничтожили Императорскую фамилию, т. е. символ национальной российской государственной структуры, то спрашивается: что осталось от русской нации в смысле ″старого мозгового вещества″?»
(Василий Шульгин, «Что нам в них не нравится», Кубань, № 12, 1990.)
В 1918 году Владимир Воейков, последний дворцовый комендант императора Николая ΙΙ должен был скрываться – его искали, ему угрожал арест. В результате он вынужден был спасаться бегством на юг и оказался в окупированном немцами Киеве. В Петрограде его жена была взята в заложники и какое – то время содержалась под арестом.
Поразительные лики революции высвечиваются иногда в бесхитростных свидетельствах переживших её, когда у кого – то вдруг раскрывается душа и неожиданно проявляются истинные чувства человеческие. Воейков в своих воспоминаниях пишет,
