Вот ведь сказки! Зомби тупы и примитивны, они рвут добычу, если та попадает в их рот. Нежити милосердие чуждо.
– Это был не просто мертвяк, а один из боевых мертвецов.
– Чёрный всадник? – Шакит удивленно вскинула брови. – Один из Чёрных всадников Севера? Вот как? Неужели они настолько сообразительны, что вступают в переговоры со своей едой? – прекрасное лицо снова прильнуло к бочонку. – Я видела их пару раз, когда они проносились над Ликией. Похоже, их не зря боятся, ведь зомби, умеющие думать, гораздо опаснее простых мертвяков, способных лишь есть. Как хорошо, что госпожа Лэйла не воюет с Северными, ведь они не так просты, как надеются Королевские сподвижники.
– Зачем вообще нужна война? – нахмурилась Таша.
– Ну, как же без войны? Без нее не обойтись. Истина в том, что каждый, кто стоит у власти, сначала думает о мире, а потом – бах! – его словно по голове ударяет и он, будучи человеком мирным, набожным, даже богобоязненным, начинает воевать. Истина в войне, как в вине!
Тут опьяневшая Шакит расхохоталась, повалилась на бок и перегородила дорожку поперек. Где-то рядом пискнула летучая мышь, хрустнула ветка. По звуку наступил на нее зверек не больше кошки или хорька. Разморенная вином Шакит тут же повернула голову на звук:
– Иди сюда сестра, – дама-сфинкс лениво зевнула, вглядываясь в сумрак парка.
– Ты ищешь истину в вине? Ее там нет!
Голос, нежный, почти что шепот, почти что шорох листьев, прошелестел со стороны цветущих рядом акаций. Потом материализовался, приняв очертания диковинной статуи, оказавшись рядом в один миг.
Таша вздрогнула от неожиданности. Развалившаяся посреди дорожки Шакит повела головой:
– Не учи нас жить, сестрица, – ее голос хрипло прозвучал в ночи. – Мы сами все знаем! Знаем где истина, а где ложь. Мы уже обо всем поговорили без тебя.
– Не выведывай секретов этой пьянчуге, – вторая женщина-лев приблизилась и уселась рядом с Ташей.
Ее огромные темные глаза казались безразличными, и лишь где-то в их глубине плясали искры хитрости и печали.
– Не называй меня так, сестра. Я добродетельна и вежлива. Я не ругаюсь и не дебоширю, подобно тем трактирным пьяницам, что любят пропустить пару бочонков пива с ромом вечером в воскресенье, а потом с утра ползут в свои корабельные доки и торговые подвалы, чтобы грузить, таскать и проклинать нелегкую судьбу…
Тут Шакит разразилась такой буйной и эмоциональной тирадой, что уже на втором предложении Таша перестала понимать, о чем та вещает и к чему.
Послушав немного, Водат перебила ее, продолжив диалог. Сфинксы, казалось, совсем забыли про Ташу. Они долго и много говорили, в основном ни о чем, но иногда по делу. Шакит периодически прикладывалась к своей бочке, морщилась и шипела на сестру, не соглашаясь.
Водат, вспомнив вдруг про присутствующую рядом девушку, начала расспрашивать Ташу о том и о сем. Та отвечала честно и доходчиво, будто в трансе, понимая, что может ляпнуть лишнего,
