о заговоре. Заговор – это хорошо. Формируется некая секретная «специальная группа», в нее завербовывают исключительных мерзавцев, которые при первом признаке опасности дезертируют, уворовывая доверенные им деньги. А потом их хозяева начинают вынюхивать заговоры.
И высылают в Силезию убийцу».
Прачки над Млыновкой ругались и обвиняли одна другую в проституции. Рыбаки ругались. Ученики декламировали Овидия.
Adnue conanti per laudes ire tuorum
deque meo pavidos excute corde metus…
«Интересно, – подумал магистр, прикрывая окно, – где сейчас этот тип?»
– Ты знаешь эту женщину? – спросил друга Парсифаль Рахенау. – И эту девушку?
– Ты же видел, что я с ней здоровался, – проворчал, немного ослабив пояс, Генрик Барут по прозвищу Скворушка, – что в ручку чмокал. Думаешь, я привык чужие бабьи руки целовать? Это моя тетка, Грозвита, должно быть, едет куда-то. А та толстощекая – ее служанка. А та, что в чепце, – ее экономка.
– А девушка?
– Теткина дочка, моя кузинка, стало быть. Тетка – жена моего дяди Генрика, который в Смарховицах сидит и которого звать Гейеманом, и не того Генрика, с Голой Горы, по прозвищу Журавль, а того третьего, младшего брата отца, которого зовут…
– Генрик, – угадал не отрывавший глаз от светловолосой девочки Парсифаль Рахенау.
– Ты его знаешь? Значит, все в порядке. Значит, он – мой дядька, тетка – его жена, а девчонка – их дочка. Ее зовут Офка. А чего ты так на нее пялишься, а?
– Я… – Мальчик покраснел. – Да нет. Я просто так…
Офка фон Барут только прикидывалась, будто ей больше всего нравится вертеться на корчмовой лавке, дрыгать ногами, постукивать ложкой по тарелке, рассматривать бревенчатый потолок и теребить конец косы. В действительности она уже давно приметила интерес паренька и вдруг решила прореагировать. Показав ему язык.
– Коза, – с отвращением прокомментировал Скворушка. Парсифаль смолчал. Он был целиком увлечен. Единственное, что его беспокоило, – это проблема кровного родства. Рахенау состояли в родстве с Барутами, одна из сестер дяди Гавейна была, кажется, кузиной тетки жены Генрика по прозвищу Журавль. Это наверняка требовало соблюдения церковных предписаний, а с ними бывало по-всякому. Парсифаль думал о женитьбе как о малоприятной обязанности, если даже не наказании, но сейчас вне всякого сомнения, понимал, что если уж это придется делать, то он в тысячу раз больше хотел бы светловолосую Офку фон Барут, чем тощую как щепка и прыщастую Зузанну, которую настойчиво сватал Рахенау ее отец, старый Альбрехт фон Хакеборн, хозяин Пшевоза. Парсифаль твердо решил тянуть с женитьбой сколько удастся. А с течением лет Зузанна Хакеборн могла, самое большее, увеличить количество своих прыщей, у Офки же были перспективы стать красивой девушкой. Очень красивой девушкой…
Красивая in spe девушка, явно довольная проявленным к ней интересом, сначала приоткрыла нижние зубки,
