понять, что мужчин и женщин соединяет еще и постель. Но если она будет вынуждена выслушивать все это…
Пришлось заключить с собой сделку. Если мать заставляет ее слушать все эти бредни, ей за это придется расплатиться. Существовал единственный способ отомстить. Отнестись к этому серьезно.
Шарлотта подняла голову, приняла торжественный вид и, широко открыв невинные глаза, пальчиком дотронулась до баклажана.
– Это реальный размер?
– Не у каждого джентльмена. У некоторых – меньше. Вообще-то иногда бывает и больше.
– Но, надеюсь, не такие фиолетовые? – Она взяла в руки оба предмета и попыталась соединить их, потом недоуменно нахмурилась. – Каким же образом баклажан окажется внутри персика?
Лицо матери искривилось.
– Персик выделяет нектар, чтобы облегчить баклажану доступ.
– Нектар? Какая прелесть!
– Если джентльмен умело обращается со своим баклажаном, все пройдет не очень болезненно.
– А умелая леди? Разве жене не нужно знать, как сделать приятное владельцу баклажана?
Несколько мгновений миссис Хайвуд не знала, что сказать.
– Джентльменам… Некоторые джентльмены хотят, чтобы… э… им погладили баклажан.
– Погладили? Как погладили? Как котенка? – Положив овощ на ладонь, она кончиком пальца осторожно провела по глянцевой кожице. – Или как приглаживают волосы щеткой. – Резко усилила движение.
Миссис Хайвуд едва не вскрикнула.
– Возьми. – Шарлотта вложила баклажан в руки матери. – Почему бы тебе самой не показать, как это делается?
Лицо миссис Хайвуд побагровело, она запаниковала, и Шарлотта, не удержавшись, звонко расхохоталась, рухнув на кровать. Потом натянула на себя покрывало, чтобы уберечься от ударов баклажаном по голове, которыми награждала ее мать.
– Шарлотта! – Миссис Хайвуд запустила в нее персиком, когда дочь уже подскочила к двери. – И что мне с тобой делать?
– Просто больше никогда не заводи со мной разговор о баклажанах и персиках.
Глава 6
Оглядев себя в зеркале, Пирс промыл бритву в раковине и вытер остатки пены с подбородка.
При необходимости Ридли мог прийти, чтобы помочь ему одеться к ужину. В конце концов, тот числился у него камердинером, и Пирсу, возможно, имело смысл намного чаще использовать его в этом качестве. Хотя бы для вида. Однако за первые годы службы он уже привык бриться самостоятельно. Ему совсем не нравилась мысль, что кто-то посторонний подступится к его горлу с лезвием.
Даже сейчас, будучи опытным агентом, Пирс предпочитал бриться сам. И дело не в том, что он не мог доверить Ридли свою жизнь. Просто ему казалось, что тот не способен побрить его со всей тщательностью.
Когда Гренвилл надел сорочку и принялся застегивать манжеты, какое-то движение привлекло его внимание. Он замер, вглядываясь в отражение окна в зеркале.
Там что-то было. Или кто-то.
Это
