чтобы достичь обоюдного наслаждения, в том числе и от того, что ты смог подарить радость другому человеку. Такое либидо остается устойчиво высоким очень долго, иногда на протяжении всей жизни, и дарит людям долгие десятилетия полноценной любви, здоровья и счастья.
У нарциссов либидо направлено на себя. Когда «возбуждает не женщина, а ситуация» – это ничем не отличается от мастурбации, при котором женщина или ситуация выступает лишь в качестве внешнего стимула для удовлетворения себя. Прежние стимулы-ситуации нарциссу быстро надоедают, и он придумывает себе все более необычные, все более «романтические» ситуации, используя весь пыл своего воображения. Но и это приедается («я остываю в плане романтики» – говорит Владимир), для возбуждения требуются все более сильные стимулы – и вот нарцисс уже практикует BDSM, т.е. садомазохизм. У здорового человека картина истязаний вызывает отвращение, но нарциссу мало обычных стимулов – ему для возбуждения нужны уже извращенные. Это однозначный и несомненный признак сексуальной слабости.
У неполноценного либидо нарциссов короткая жизнь. Они, как безумные, гонятся за новыми партнерами и стимулами, потому что подсознательно чувствуют – век их недолог, наслаждение куда-то уходит (Владимир пишет о «неизбежной скуке», которой заканчивается каждая короткая связь), и туда же неизбежно уйдут их силы и либидо. И они пытаются компенсировать перед собой и окружающими отсутствие глубоких и сильных ощущений все новыми и новыми похождениями.
Кстати, Владимир и сам в своих откровениях признавался, что «мастурбация проще». Но ему, как нарциссу, живые люди нужны для другой цели – для ощущения власти, для высасывания из них энергии в процессе их разрушения, уничтожения. Так сказать, два в одном. В письме матери, фрагменты из которого я публикую с его разрешения, он пишет:
«Еще одной моей идеей является сексуальное всесилие. Именно потому тема либидо и потенции так параноидально волнует меня. У меня должно быть не меньше тысячи женщин, и каждую я должен удовлетворить. Я помешан на теме эрекции и на любви женщин – я сам их не люблю, но я питаюсь их любовью. Мне нужны их любовь, восхищение, обожание, преклонение, чтобы чувствовать себя живым и нужным, хотя я одновременно и завидую их способности любить, и сам же разрушаю отношения.
Ах, ты ведь не знала, что я садист, да? Ну, и мазохист в придачу тоже… Мне доставляет особое удовольствие ломать то, что сам построил, дать надежду, и перечеркнуть ее, спасти человека от смерти, а потом предать его – и посмотреть в его глаза, в их застывшие и сцепленные в трагическом союзе ужас, отчаяние и недоумение. Есть что-то сладостное в этом: быть одновременно и благородным, и порочным, и героем, и предателем, гладить одной рукой и бить другой. Причем, многие женщины ведутся на эти эмоциональные качели, главное – ввести их в недоумение, в состояние, когда они не понимают, что происходит. Это же первое правило гипноза: когда они в растерянности, в смятении,
