он начал давать показания на первом же допросе. Попросил карандаш и бумагу и подробно описал адреса явочных квартир, склады оружия и боеприпасов, назвал поимённо всех известных ему подпольщиков. В городе и в сёлах начались аресты и расстрелы. Самого Тараканова, за ненадобностью, колчаковцы тоже пустили в расход. Вывели из здания контрразведки на улицу, сказали: «Беги!» – и пустили пулю в спину.
Несколько десятков лет признательные записи Тараканова хранились под грифом «Совершенно секретно!». Их многократно подвергали графологической экспертизе – в надежде обнаружить фальсификацию. Но все без исключения экспертизы подтвердили, что под протоколами допросов стоят подлинные подписи арестованного, его же рукой написано многостраничное раскаяние и донос на товарищей по подполью.
За это время именем героя революции и гражданской войны были названы село, где он родился, улица, где он погиб, судостроительный завод, педагогический институт, теплоход, сквер; у его могилы принимали в пионеры и в комсомольцы, отсюда отправлялись отряды на целину и на стройки пятилеток.
Новые власти не спешили принимать политическое решение о демонтаже памятника Пантелею Тараканову и о переносе его могилы на городское кладбище. Так и стоял он, покрытый слоем купоросно-зелёной окиси, с высоты гранитного постамента безучастно взирая на карусель окружающей жизни. Про таких говорят: «Ни богу свечка, ни чёрту кочерга».
А Миша Воробьёв добросовестно выполнил свою работу, записав в бланке инвентаризации:
«Могила Тараканова
ФИО: Тараканов Пантелей Афанасьевич
Даты рождения-смерти: 1878—13.03.1919
Материал памятника: гранит-бронза
Ограда: якорная цепь, 3,5х3,5 м
Состояние могилы (подчеркнуть):
хорошее, среднее, плохое.
Особые отметки: нет».
Птица тройка
Откуда-то издали донесся звон бронзового колокольчика, какой висит под дугой коренного жеребца в русской тройке. Колокольчик звучал всё громче и ближе, и, наконец, на кладбищенской дороге показалась бричка, запряжённая в тройку лошадей.
– Тпру! – крикнул извозчик и натянул вожжи.
Бричка встала, и из неё вышел господин «не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод», одетый во «фрак брусничного цвета с искрой».
«Чичиков приехал!» – сразу узнал господина из брички Миша.
– Что, Михаил, много ты сегодня для меня мёртвых душ переписал? – спросил Чичиков у Воробьёва.
– Здесь сто восемьдесят три, – ответил Миша и протянул Чичикову свою сумку-планшет с заполненными бланками инвентаризации кладбища. – Остальные я сдал главному инженеру. Там много – пятнадцать тысяч с лишним. Только вот как же мне
