align="center">Малые голландцы. Дежа
Ноябрь 1991 года
Письмо Лёли
11 октября 1991
Нью-Йорк
Дорогая Мариночка! Здравствуй! И здравствуйте, дорогие Юра, Лёня и Лика!
Мариночка, твоё письмо месячной давности я получила только сегодня и сразу же отвечаю, хотя просто теряюсь, с чего начать! За это время в России произошла куча событий, о которых мы знаем только из газет и TV, и не знаем, как оценить получаемую скудную информацию. Кроме того, за лето у нас тоже произошли некоторые изменения.
Даньку приняли в хай-скул, предварительно сделав все прививки сразу, потому что мы не привезли с собой справки о прививках. Здесь был так называемый асбестовый скандал: обнаружили, что при постройке школ используют асбест, который, представь! – канцерогенен. Родители и учителя устроили забастовки и демонстрации, в результате учебный год начался только 29 сентября. Со школой была проблема: Данька хотел в Мэдисон хай-скул, где есть bio-medical программа (вместе с дипломом школы выдают сертификат «медикал-ассистента», и можно не заканчивать медицинский колледж, а идти сразу в университет). А нас определили в другую школу, где медицинского курса нет, потому что в Мэдисон мы не подходили по адресу – она в другом районе. Валерка сказал, что, если нужно будет переехать, – мы переедем. Но один семестр всё же придётся учиться там, куда направили, – бюрократия здесь почище, чем в совке. Всеми делами по устройству в школу занималась, конечно, я с моим хреновым английским, Валерка работает с утра до ночи всё там же. Впрочем, английский у меня малость получшал – всё же разговаривать приходится, хоть и редко.
С машиной тоже были дела: ремонт, покраска (теперь она серебристая), обязательная страховка, дорогая как сволочь. Денег вечно нет, я всё лето дохла, ни к каким врачам, естественно, не ходила. Работы у меня тоже нет, потому что Валерка не пускает. Но сейчас он, похоже, понял, что, если мы хотим жить по-человечески, его зарплаты мало. Потому с понедельника я, возможно, пойду (тьфу-тьфу-тьфу) убирать офис. Платят мало, но платят.
Ожоги мои уже зажили, только на ноге выше колена остался безобразный след, но Валера говорит, что он со временем пройдёт.
Ну, ладно, что-то я разнылась. На самом деле всё не так уж плохо. Целую и обнимаю крепко-крепко.
Лёля
НИЗКИЕ ЗЕМЛИ
Наступил ноябрь, и уже рябенькие дожди покрыли окна тонкой паутиной. Воспоминания о лете, надежды на возвращение тепла и солнечных погожих дней преследуют как наваждение, но рассудочные прогнозы неумолимы в своём вердикте – лето кончилось безвозвратно. Впрочем, и осень, сбросив своё полыхающее убранство и заголившись белыми стволами с тёмными складочками и подпалинами, поспешно ретируется, смущённо пряча свою увядающую красоту под парики вечнозелёных елей. Белые
