работники. Профессионализм, исполнительность, послушание – ничего другого от них не требуется. И чем больше бюджет, тем послушнее должен быть режиссер».
«…мое авторское «я» вошло в конфликт с системой. После моей истории с этим фильмом все стали говорить: «Кончаловский очень сложный режиссер, с ним трудно работать. Он непокладистый».
Итак, разбираем полеты.
Господин Кончаловский желает снимать авторское кино. В Америке от него требуют, в первую очередь, умения работать в команде, по заданному сценарию (Рэнди Фельдмана, если брать фильм «Танго и Кэш»). Но, ведь нет. Российские (советские) режиссеры вовсе не таковы. Как правило, друзья, они лишь мельком, по диагонали пробегают сценарий, выпроваживают автора идеи с глаз долой, и ваяют, словно художник Остап Бендер; «Так, как я это вижу». Какие-либо замечания, поправки – не принимаются. На контакт с продюсерами, владельцами финансовых средств великий «мэтр» не идет. Впрочем, если деньги выделены российским Министерством культуры, этих неприятных собственников нет здесь просто физически.
За плечами американских режиссеров («чисто технических работников») постоянно висят наблюдатели продюсеров. Они неусыпно проверяют расход средств, ход работы, препятствуют изменению заранее согласованного действия, в ходе причудливой игры мысли постановщика. Нет, вариации, конечно же, возможны, но только лишь по результатам обстоятельной дискуссии автора сценария, режиссера, директоров – спонсоров и выгодополучателей, и, иногда, актеров.
Вот, гордому Андрону Кончаловскому это так сильно, видите, не нравится, он принимается совершенно явно саботировать общее дело и, да, согласно гуманным американским законам, при досрочном увольнении получает всю причитающуюся ему сумму.
А помните, Тарковский? Когда он снимал «Солярис», ему пришло в голову сделать предварительную версию фильма. После просмотра «черновика», он уговаривает несчастного киномеханика засветить, и забраковать бобины с пленками. Все нормально, Андрей Арсеньевич делает второй заход.
В Америке подобный финт ушами вряд ли бы удался.
Ну, и конечно, Тарковский не снисходит до продуктивного, позитивного общения с такой, надо заметить, весьма сильной фигурой в мировой литературе, как автор книги «Солярис» Станислав Лем. Слово знаменитому фантасту:
«К этой экранизации я имею очень принципиальные претензии. Во-первых, мне бы хотелось увидеть планету Солярис, но, к сожалению, режиссер лишил меня этой возможности, так как снял камерный фильм. А во-вторых (и это я сказал Тарковскому во время одной из ссор), он снял совсем не «Солярис», а «Преступление и наказание».
«Были мы в тот момент как две лошади, которые тянут одну телегу в разные стороны… В моей книге необычайно важной была сфера рассуждений и вопросов познавательных и эпистемологических… Судьбы людей на станции, о которых мы узнаем только в небольших эпизодах при очередных наездах камеры, –
