зубы. Разум Стеллы взбунтовался. Она почувствовала даже приступ отвращения – летчик Джордж, насколько было известно Стелле, ничего подобного с медсестрой Марсией не делал. Затем ее тело уловило посыл и стало отвечать сообразно инстинктам. Чувства, подавленные, загнанные в подполье, переживали новый всплеск. Чарлз повалил Стеллу на подушки, она выгнула спину, чтобы прижаться бедрами к его бедрам, пальцы ласкали коротко стриженный затылок мужа, рот был открыт. Фланелевая ночнушка мешала, путалась в ногах. Стелла вдруг резко села и рывком стащила ночнушку через голову.
Она снова подалась к Чарлзу, попыталась высвободить его из полосатой пижамной куртки, без помех прижаться к его телу. Но Чарлз отвернулся, он явно не желал видеть обнаженное тело жены. Он протянул руку к ночнику, стал на ощупь искать выключатель. За секунду до того, как обрушилась тьма, Стелла успела заметить напряжение в его лице.
Благодаря затемнению тьма была полной, кромешной. В арсенале Стеллы остались только ладони и губы, этими минимальными средствами она и проводила рекогносцировку. Теперь уже Чарлз лежал на спине, а Стелла расстегивала его пижаму, неуверенно скользила пальцами по ребрам и животу. Добравшись до резинки пижамных брюк, Стелла запаниковала. Снова легла рядом с мужем. Ох, если бы он подбодрил ее, если бы ответил на поцелуй!
Она будто к мраморному изваянию святого прикладывалась. В течение секунды Чарлз был недвижим, наконец приподнялся и впился в губы Стеллы с прежним яростным отчаянием. Коленом он раздвинул ей ноги, руками удерживая за плечи, вдавливая в подушку. Стелле стало страшно. Впрочем, страх заглушало иное чувство – трепет от близости этого нового Чарлза, держателя прав на жену. Трепет от осознания, что она желанна. После нескольких месяцев на голодном пайке этот жесткий настойчивый рот, это острое колено меж ее бедер были точно вода для засохшего цветка. Инстинктивно Стелла потянула за шнурок, который удерживал пижамные брюки, завозилась с узлом. Распутала, попыталась стащить. Брюки будто застряли, будто зацепились за что-то. Сердце екнуло, затрепетало от естественного страха, когда Стелла поняла: это что-то и есть мужской член.
Робкие пальцы сомкнулись, Стелла подивилась размерам. Над ней, в темноте, Чарлз издал горловой стон – нечто среднее между блаженством и безысходностью. Ощущая горячие иглы во всем теле, Стелла взялась ласкать мужа. Член твердел, льнул к ее ладони, дыхание Чарлза учащалось, становилось прерывистым.
– Чарлз, прошу тебя… Я хочу… я жажду…
Ей не хватало слов, зато тело, горячее, влажное, говорило за нее. Бешеный пульс, как второе сердце, бился между бедер. Стелла выгнула спину, как могла высоко подняла таз, готовая направить, впустить, принять.
Под аккомпанемент тяжелого дыхания мужа соприкосновение состоялось. И сразу же Чарлз отпрянул от Стеллы, будто обжегшись. За один краткий миг что-то непоправимо изменилось, порвалась связь, подобная тончайшей нити. Стелла отпугнула мужа, он съежился от страха – в буквальном смысле. Под ее пальцами твердое – размякло, жар – остыл. В воображении возник
