читатель знакомится не только с лозунгами, звучавшими на митингах, но и с репрезентацией образов политиков, являвшихся лидерами в те времена.
Схожие картины и сюжеты можно встретить и у упомянутого выше Эбаноидзе, и у Наталии Соколовской в романе «Литературная рабыня: будни и праздники» (2007). Грузинская сюжетная часть романа разделена на два периода – до и после 9 апреля и Гражданской войны в Грузии. Главная героиня, русская девушка Даша, стала свидетельницей двух Грузий: своей советской и чужой постсоветской. Образ рая, закрепившийся в русском сознании благодаря писателям нескольких поколений, изменился и стал разрушенным раем (Чхаидзе, 2016). Героиня видит митинги, толпу с флагами, выступающую за независимость от России, а затем бронетранспортеры, танки, солдат, панику, давку (Соколовская, 2011, 40).
В произведениях, посвященных более поздним событиям (Пятидневная война 08.08.08 в Южной Осетии), писатели также основываются на хронике войн, но пытаются создать ощущение «ненастоящести» войны. Они прибегают к постмодернистскому приему монтажа компьютерной, виртуальной игры в войну или приему обращения к медиапространству, способствующему также созданию «виртуальной» войны, которая перерастает в настоящую. К таким текстам относятся роман-пьеса Басы Джаникашвили «ომობანა» [Войнушка] (2010) и роман Зазы Бурчуладзе «Adibas» (2011) (см. ст. Уффельманна в наст. издании)[42].
Джаникашвили помещает читателя во вроде бы реальный мир, в котором начинается повествование-воспоминание жительницы Сиони – Лали. Она вспоминает о ежедневных заботах населения Грузии во время августовской войны: одна часть населения воевала, а другая – отдыхала (Джаникашвили, 2010, 7). Сюжет формируется вокруг двух конфликтов: между Россией и Грузией и между супругами Гурамом и Верой. Символично, что конфликт и «фронтовая зона» в семье появились из-за их сына Гивико, бросившего камень в русский истребитель, в результате чего тот взорвался. Повествование предлагает блестящий образ антиколониальной борьбы. Под конец вся история оказывается компьютерной игрой, виртуальной реальностью: война – войнушкой, с названием, напоминающим детскую забаву, а русские пилоты, оказавшиеся в плену у грузин, – фарсом. Писатель предоставляет возможность читателю самому решить – это реальность или виртуальность, факт или фикция.
Джаникашвили вкладывает в текст и политический посыл: по мнению рассказчика, августовская война является ироническим повторением событий 9 апреля 1989 г.; образ врага остается неизменившимся, а сами жители Грузии находят пути выживания, не борясь, а создавая лишь видимость. Рассказчик намекает на нереализованность, несостоятельность того, что связывали с обретением независимости страны (Там же, 38–41).
Заза Бурчуладзе обращается к теме современной жизни тбилисской «золотой молодежи», для которой война – это лишь фон, созданный массмедиа и существующий лишь как дополнительный шум, не мешающий половому акту одного из героев романа, совершающемуся
Пьеса Джаникашвили не переведена на русский язык, роман Бурчуладзе переведен.
