случай додуматься до еще одной вымученной истины: совесть – это вовсе не что-то неоспоримое, чем человек обречен терзаться до гробовой доски. Вовсе нет – она вполне подчиняется приказам, если те отдаются вполне решительно, а также склоняет свою гордую голову перед логикой, если та достаточно убийственна. Она нашла – верней, ее нашел – неприятный, но весьма действенный способ заработать приличные деньги, чтобы заплатить и тем обезоружить и выдавить Зинаиду – значит, теперь нужно было посмотреть правде в глаза и насчет Сашки, чтоб не мучиться бесплодно – мол, ах, сиротка, что ее в жизни ждет! Да ничего особенного не ждет: будет жить с бабкой и дедом, которые ее обожают, а потом получит полезную специальность и начнет работать, как все люди. Не сложились отношения с чужим ребенком – значит, не сложились, и нечего тут сыпать сахарной пудрой. Им обеим так лучше; кроме того, Катя ведь не отказывается по-прежнему быть опекуном, станет приезжать, подарки какие-нибудь привозить… Хоть на первых порах… Поэтому какое там «после летних каникул», если до этого Семен может не выдержать и попросту хлопнуть дверью – с чем она останется? Со своим глупым героизмом и «совестью»? А еще лучше – опять от инвалидов начнет на улице убегать – врач ведь, знает, какие комплексы брошенным бабам грозят… Короче – на Новый год Сашка поедет в деревню и там останется; родные ее только рады будут: уж сколько намеков делали – пусть, дескать, поживет подольше… Пусть.
Тем более что вредная девчонка опять номер отколола: как раз тем мрачным утром, когда Катина старая, но по-собачьи преданная машина, наконец, сломалась по-серьезному, и вновь предстояли непредвиденные крупные траты, Семен утром рано спустился за газетой, забытой в ящике накануне и – здрасьте! – застукал Сашку, входящую с улицы в подъезд в пижаме и тапочках! За кошкой своей, понеслась, видите ли – совсем спятила! И, конечно, днем уже температура под тридцать девять, в бронхах Катя лично услышала хрипы, но на этот раз миндальничать с приемышем не стала, первую традиционную ступень лечения травами и микстурами безжалостно пропустила – назначила сразу антибиотики, чтоб скорей выздоравливала, не торчала дома, своими праздными шатаниями по квартире выводя из себя отчима, который уже целых четыре года, как ангел, ее терпит и не прибил до сих пор… И ведь до чего все-таки завралась уже – просто так бы и стукнула! Сама горит вся, хрипит и кашляет, глаза блестят, как у ненормальной – лежала бы тихо под одеялом, как все порядочные больные – так нет, и здесь не может удержаться: «Мама, ты просто не знаешь, на самом деле это она твою машину сломала, эта Зинаида, которая убила своего мужа – ну, то есть, не совсем убила, а он сам убился – и на твоей машине увезла его, чтобы выбросить в озеро, а дядя Сеня ей помогал труп перетаскивать…». Если бы не была больная, то на этот раз точно получила бы от души…
…Кто после тяжелого сна, наполненного непонятными и страшными сновидениями, прометавшись несколько часов кряду на влажных горячих простынях,
