значениями, как создаёт структуру и образы самого себя, как выстраивает концепцию своего «Я» и своей жизни, на каких основаниях начинает считать свой жизненный путь истинным и предназначенным единственно ему.
Несколько лет назад, читая одну из работ О. Э. Мандельштама, я наткнулась на термин «семантическая удовлетворённость», обозначавший своеобразное личностное переживание, возникающее в творческом «проясняющем акте понимания-исполнения». Фактически, он говорил о том, как поэту удаётся «схватить», удержать, обозначить и вербализовать некие непрерывно скользящие во внутреннем плане сознания текучие переживания, мгновенно вспыхивающие и тут же сменяющиеся новыми осознаниями «себя-в-происходящем». И хотя он имел в виду, в первую очередь, поэтическое творчество, такие проясняющие акты принципиально свойственны любому субъекту в актах автобиографирования – они являются одним из способов «схватывания» и фиксации собственной сущности.
Обозначить нечто, дать имя чему-то уникальному, родившемуся глубоко внутри тебя как отклик на бытие тебя и мира вместе – значит дать ему право на жизнь, сделать его достоянием социальных практик, ввести в повседневные дискурсы. Но взаимодействия человека с внешней и внутренней реальностью рождают многочисленные переживания, для которых часто бывает недостаточно усвоенных в социализации обозначений. Особенно это касается экзистенциальных («мойных», «яйных») переживаний (взаимности, отчаяния, откровения, смыслоутраты и пр.), устанавливающих для человека субъективную значимость, внутренний статус неких жизненных впечатлений. Кроме того, далеко не каждый человек в состоянии схватывать эти текучие «состояния себя» (термин М. К. Мамардашвили и А. М. Пятигорского), мгновения самосозерцания, опредмечивать их и выражать словами – иными словами, относиться к себе герменевтически.
Способность к самообозначению – своеобразное свидетельство зрелости личности, ведь очень долго всё то, что человек может отрефлексировать как переживаемое им самим, находит имя вовне и имеет характер «своего-чужого» (термин М. М. Бахтина) – мы как бы «узнаём» свои переживания и – косвенно – самих себя вовне. Но чем более объёмным и разнообразным становится жизненный опыт, чем больше граней обнаруживает взаимодействие человека с разными сферами реальности, чем развитее рефлексия, тем сильнее осознаётся собственное своеобразие и – вместе с ним – необходимость фиксировать себя вовне, обозначать уникальные феномены своего внутреннего мира.
Способность к созданию личностной герменевтики, то есть способность улавливать, дифференцировать и обозначать уникальные события и характеристики своего внутреннего опыта, не соскальзывая к привычным шаблонам и клише, подсказанным социализацией, и образует то, что мы обозначили термином «семиотическая компетентность» личности.
Вполне очевидно, что ее рождает некая внутренняя необходимость говорить о себе, конституировать
